Неожиданно из особняка появилась Эмма с Оливией на руках и направилась к Патрику. Лилиан напряженно ждала, что будет дальше. Патрик, не колеблясь, взял малышку на руки, как будто ожидал ее появления. Сгорая от любопытства, Лилиан протиснулась сквозь толпу и стала неподалеку, пытаясь услышать, о чем говорят окружившие его гости.
– Ее зовут Оливия, как мою мать, – с улыбкой говорил Патрик тетушке Камилле, которая смотрела на него, выпучив глаза и открыв рот.
Гости на мгновение умолкли, теряясь в догадках. Наконец пышнотелая пожилая дама громко и решительно спросила:
– Принц Патрик, вы говорите, что это ваш ребенок?
Лилиан затаила дыхание. Внезапно принц повернул голову в ее сторону, и их взгляды снова пересеклись.
– Да, Оливия – моя дочь, – уверенно ответил он.
Лилиан опустила глаза. Ее охватила дрожь, и она не знала – то ли от радости, что он решился на такой смелый шаг, то ли от огорчения, что теперь она сама не сможет удочерить девочку. Кто-то, стоявший рядом, пытался заговорить с ней, но она не отреагировала. Словно в тумане она пробралась сквозь море людей и опомнилась лишь тогда, когда оказалась на дороге, неподалеку от той беседки, где впервые увидела Патрика. Неужели с тех пор прошло только две недели? Она вошла в беседку и вдруг почувствовала, что наконец сможет здесь отдохнуть. Медленно оглядевшись, она увидела скамейку, на которой две недели назад нашла спящего принца, и вспомнила, что была совсем другим человеком, когда впервые вошла сюда.
Она подобрала платье, села, откинулась на спинку скамейки и закрыла глаза. Скоро она уедет отсюда. Но, по крайней мере, Оливия теперь в надежных руках. Малышка устроена, и она может расслабиться.
Ей показалось, что в беседку кто-то вошел. Она открыла глаза и ничуть не удивилась, увидев перед собой Патрика. Ее сердце заколотилось, и с этим она ничего поделать не могла. Она знала, что ее сердце всегда будет там, где он.
Он медленно подошел к ней.
– Пора прекратить наши встречи здесь, – сказал он мягким голосом.
Она улыбнулась.
– Это просто. Через несколько часов я уеду.
Его лицо ничуть не изменилось, и она быстро продолжила:
– Я бесконечно рада, что ты удочерил Оливию. Если бы ты этого не сделал, то я сама попыталась бы сделать это.
– Правда? – спросил он и посмотрел ей в глаза. – А как насчет твоей карьеры фотографа?
– О, я думаю, что сумела бы совместить это с заботой об Оливии, потому что не собираюсь бросать любимое дело, – ответила она.
– Вот и прекрасно, – твердо сказал он, слегка склонив голову набок. – Тогда, я надеюсь, что ты не откажешься, если я предложу тебе взять на себя ответственность за документальные снимки нашего возвращения в Октавию. Нам нужен официальный фотограф, понимаешь? И у нас пока его нет.
Ее сердце заколотилось еще возбужденнее. Какая волнующая работа! Тогда она сможет быть рядом с Оливией и королевской семьей, и…
Она отрицательно покачала головой.
– Это невозможно.
– Это не будет отнимать все твое время, – сказал он так, будто ее только это интересовало. – Это будет только одним из твоих занятий.
Она нахмурилась.
– О чем ты говоришь?
Он пожал плечами.
– Сама пойми… Ведь Оливии нужна будет мать.
Ее сердце дрогнуло.
– Ты прав.
– Поэтому я подумал, что мы с тобой могли бы пожениться.
Ей показалось, что все это ей снится. У нее начинала кружиться голова, она задыхалась. Чтобы скрыть от него свою радость, она сдвинула брови и с притворной суровостью посмотрела ему в глаза.
– Это значит, что ты хочешь нанять меня на должность постоянной няни? Я правильно поняла?
Уголки его губ приподнялись.
– По правде говоря, я думал о более привлекательной роли для тебя.
– Неужели?
Он взял ее за обе руки, потянул к себе и заставил встать на ноги. Потом бережно провел пальцами по ее лицу.
– Я без ума от тебя, Лилиан. Ты понимаешь это?
Она отвела взгляд. Ее глаза наполнились слезами.
– Не может быть.
– Однако это так.
Он взял ее за подбородок, повернул ее голову к себе и поцеловал в губы.
– И я ничего не могу с этим поделать, – добавил он и тяжело вздохнул.
– Патрик, а ты уверен? – спросила она, заглядывая ему в глаза, будто пыталась найти в них ответ.
– Я наблюдал за тобой сегодня во время церемонии и видел, сколько доброты, чистоты и искренности излучают твои глаза. И тогда я понял, какой я дурак. Прости меня, если можешь.
Он поцеловал ее.
– Не знаю, – сказала она, смеясь. – Сострадание может быть опасным, как ты сам сказал.
– Я не прошу твоего сострадания, – хриплым голосом сказал он, зарываясь носом в ее локоны. – С меня будет достаточно старой доброй страсти.
– Об этом, милый принц, не беспокойся, – ответила она шепотом и блаженно прикрыла глаза.
Он прильнул к ее губам, и она всем телом крепко прижалась к нему.
В этот момент со стороны замка послышались возбужденные крики людей. Они выглянули из беседки, желая узнать, что послужило причиной такого переполоха.
– О Боже! Смотри! – воскликнула она. – Коровы снова вырвались на волю!
Три белых и три черных коровы упрямо шагали по лужайке, направляясь к огороду и не замечая суматохи, которую они вызвали своим вторжением на территорию людского праздника. Люди махали руками, кричали и смеялись.
– Ну и что? – со смехом сказал он. – Такое часто случается, когда люди устраивают свои праздники между хлевом и огородом.
– Но мы не можем оставаться здесь и равнодушно наблюдать за этим беспорядком! Нужно что-то делать!
– Неужели? – спросил он, притягивая ее снова к себе. – А может, лучше не вмешиваться? И да здравствует хаос! У нас немало своих забот.
– Но… – попыталась возразить она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44