– Переодевание. Вы должны выдать себя за свою противоположность. Ну, скажем, за монашку. Мы раздобудем вам платье.
– Я в женском платье? – Батлер был возмущен до глубины души. – Лучше на каторгу за обман и кражу, чем джентльмену, как я, одеть женский костюм.
– Не будьте мальчиком, Чарльз, – забасила бабуся. – Сам лорд Бекингем, когда это было ему нужно, не гнушался женским платьем. А вы не лорд Бекингем, хотя и хороших кровей.
Батлер застонал. Он не мог противостоять балагану, который начался вокруг него в доме Потифара. Всякий дикий поступок, казался в нем – самым надежным. Батлер поддался безумию и согласился на экстравагантный шаг. В глубине души он желал этого, после долгого благопристойного поведения. Он хотел, чтобы его племянник Ретт – им гордился…
…Филиппа скрутили и пытались душить. Дюжие молодцы, которые играли с ним, месили своими кулачищами тело Филиппа и таскали по полу. Филипп хрипел. На его шее пытались затянуть удавку. Карты были рассыпаны. Грязные ковбойские сапоги топтали лаковые картинки, с улыбающимися дамами и валетами. Недопитый стакан с виски опрокинулся на пол, но не разбился.
Филипп смотрел перед собой: все в тумане. Его прекратили бить. Обшарили карманы, вытащили сор, подхватили за руки и выволокли на улицу. Голова юноши отсчитывала булыжники на мостовой. Его тащили довольно долго и бросили на пустой улице. Филипп ничего не чувствовал. Тело джентльмена, валяющееся посреди улицы не вызвало паники или, хотя бы, заинтересованного взгляда. Подошли две кошки, понюхали и ушли…
Прекрасная незнакомка
…Через двадцать минут принесли платье монашки, румяна и белила.
– Батлер, вам надо сбрить усы, – руководила операцией бабуся Робийяр.
Почтенный джентльмен взвился на дыбы:
– Мне сбрить усы?! Пусть я лучше превращусь в настоящую женщину, но усы сбривать не буду.
– Ладно, обойдемся гримом, – смилостивилась миссис Робийяр.
Батлера загримировали.
– Какая хорошенькая монашка, – с одобрением пробасила старуха Робийяр.
– Может быть, вы пойдете со мной как дуэнья, – с надеждой в голосе спросил дрожащий Чарльз.
– Монашки не нуждаются в дуэньях, – захохотала старуха. И потом, не пристало такой старой женщине, как я, ходить на ночь глядя с мужчиной, как вы. У вас плохая репутация.
Батлер захлюпал носом.
– Но я ведь сейчас не мужчина. И моей репутации вам нечего бояться. Пойдемте со мной. Без вас я не справлюсь.
– Ничего, – успокоила его бабушка, – Дойдете.
Через десять минут дом Саймона Потифара покинула полная монашка с чрезвычайно белым лицом и красными щеками. Ее лицо было до половины закрыто платком.
Монашка прятала на животе письма к Джеку Харвею. Город погружался во тьму. Путь был неблизок. Монашка могучими прыжками бежала по пустым улицам города.
На очередном перекрестке ее заметили гвардейцы капитана Макинтоша.
– Ха, какая хорошенькая девица. Вся в соку. В моем вкусе, – сказал один из них. – Куда это она несется. Может, из монастыря сбежала?
– Давай спросим, – подсказал другой.
Гвардейцы выставили вперед свои ружья.
– Эй, сестра, – позвали они женщину. – Именем закона – остановитесь.
«Чертова бабушка вам сестра, а не я, – злобно подумала монашка. – Жаль, что у меня нет пистолета». Монашка остановилась.
– Покажите свое лицо, – попросил один.
– Вам плохо? – спросил другой.
– Может быть, вы сбежали из монастыря? – спросил снова первый.
– О, джентльмены, – мозг монашки лихорадочно работал. – Вы видите перед собой грешницу. Я не могу открыть своего лица, потому что в этом городе меня очень хорошо знают. Со мной приключилась беда, я рожаю. Бегу к доброй женщине за помощью. Не чините препятствий, и Господь вас не забудет!!!
Лица гвардейцев вытянулись. К откровенности в этом ханжеском протестантском городе не привыкли.
Один густо покраснел, другой от неловкости побелел. Два солдата думали смутить монашку, а монашка смутила их.
– О, простите нас, – залепетал тот, что был помоложе. – Я не знал, что вы в таком положении, мы поможем вам дойти, куда вам надо.
Другой застеснялся еще больше.
– Что ты, Мэтью. Нам нельзя отлучаться! Капитан Макинтош голову снимет. Еще подумают чего, – зашипел он в самое ухо своему напарнику. – Ну-ка отвяжись от этой бабы, а то вдруг привяжется, чтобы мы ее проводили – стыда не обберешься.
– Извините нас, святая сестра, – промямлил парень помоложе. – Мы вас не хотели задерживать.
«Как будто это я к вам пристала, сволочи, – злобно подумала монашка, – Сейчас бы садануть вам ногой каждому, чтобы запомнили».
Голос у монашки был хриплый, парень помоложе вспомнил, что такой был у его сестры, когда она рожала своего первенца. Он еще больше испугался.
– Темно уже, сестра. Боязно ходить одним в сумерки, – прошептал он.
Тот, что был постарше, зашипел на него:
– Это не так, сестра! Мы – не должны уходить со своего поста. Идите отсюда, давайте, не отвлекайте нас.
На монашку напал столбняк. Она набычилась и в упор смотрела на того, кто остановил ее – на младшего.
«Сейчас признает во мне отца своего ребенка, – с замиранием сердца подумал гвардеец. – И – прощай честь, прощай репутация. Меня выгонят из гвардии, а родители несчастной вызовут меня на дуэль».
– Не смотрите на меня так, мисс. Мне страшно.
Монашка криво усмехнулась, и молоденький гвардеец с ужасом увидел, что нижняя часть ее лица обезображена: покрыта волосами – густыми и черными.
«Да она уродка. Силы небесные, избавьте от нее».
Монашка гигантскими шагами побежала от двух гвардейцев.
«Чтоб тебе пропасть», – думали солдаты ей в спину.
«Чтоб у вас внизу все отсохло», – грозно думала про них монашка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126