Я в безвыходном положении! Мне нужно 15 тысяч.
– В общем-то вы правы, Пьер. Судьба девушки в нашем обществе находится целиком в руках мужчин. Вы правильно сделали, что обратились ко мне. В конце концов Сьюлин, ваша жена – была моей дочерью. Упокой Господи ее душу. И уж если я признался, что неравнодушен к вашему семейству, то не буду скрывать, что хотел бы ему помочь. – Он решил быть определенным. – Я дам вам необходимые деньги для брака Эллин.
Пьер просиял. Все его волнение как рукой сняло.
– Кто этот счастливец, берущий ее в жены? Невинный вопрос заставил Пьера покраснеть.
Он поступал чудовищно. Он собирался женить Эллин на первом встречном! На том кто попадет под руку! и сам не знал, кто это будет! Женить приходилось без выбора, лишь бы опередить Филиппа. Харвею было невозможно объяснить темную часть этой истории.
Робийяр промямлил, что-то невразумительное.
Чувствительный Харвей смутился. Как родственник он ожидал большего доверия. Тем более, что деньги давал тоже он.
– Я всего лишь любопытствую, Пьер. Если это тайна, то я в нее не вмешиваюсь. Я собственно хотел встретиться с вами по-другому поводу.
Служанки затеяли на дворе стирку. От земли вверх поднимался столб пара. Сквозь него пролетели две чайки.
… Харвей перешел к своей теме:
– Тот случай – ну, с карлами! Он, конечно, ужасен, оскорбителен для общества, но в чем-то – полезен: он открыл нам глаза друг на друга. В частности, на Филиппа, про которого карлы кажется что-то знали…
На дворе кто-то закричал. Пьер понял так, что кого-то уронили в котел с бельем.
… Мы в самом деле говорим и судим Филиппа слишком строго. В какой-то степени, будучи вашим родственником, я думал, что имею право говорить о его судьбе. Надо вам сказать прямо, его судьба мне не безразлична…
Пьер мстительно поджал губы. Хозяин кабинета заметил, что старинная статуэтка привезенная им из Египта – треснула…
«Филипп, его мальчик страдает, – думал про себя Робийяр. – А все они считают, что он – грубое животное, только радуется этому…»
Крик за окном усиливался.
«…Пьер – неумолим, он не позволит, чтобы эмоции заставили его изменить велению разума. В конце концов, они ничего не знают. „Родственник“ перешел к непозволительному».
– Джек, мы с тобой друзья, – резко начал Пьер, – но зачем ты вмешиваешься не в свои дела?
– Я не вмешиваюсь! – Филипп страдает!..
Египетская статуэтка упала на пол. Робийяр непроизвольно вскрикнул.
– …Да-да! Видишь как ты на это реагируешь.
Мальчик незаслуженно страдает! Все говорят, что у него ужасная репутация. Я слышал про него сто-о-лько! Будто он обесчестил половину благородного женского населения Саванны, будто он переночевал со всеми падшими женщинами нашего города…
За окном раздались стоны. Столб пара стал гуще. А наверху было абсолютно голубое небо.
Бесстрастное.
…Но ведь это не так! Именно потому, и я страдаю за него. Это дурацкое выступление злобных карлов открыло мне глаза на природу событий. Бедный мальчик чувствует себя оболганным!
Робийяр посмотрел на отколовшуюся голову статуэтки.
– Мне доложили, что видели Филиппа в городе. В борделях. Если мы можем, мы должны помочь ему хоть чем-то, иначе парень окажется в пропасти.
Честь семьи, честь фамилии, репутация – больное место Робийяра…
Две чайки сели на крышу сарая. Мужская и женская особь. Настало время брачных игр.
…Всю жизнь он пестовал в себе только это, и хотел того же – в детях. Робийяр сдался.
– Да, у него плохая репутация, – начал он. Но что я могу сделать.
За окном закричали, что доктора Мида звать бесполезно.
– Мы вместе можем попробовать ее исправить.
– Я не откажусь от своих обвинений, – резко начал Пьер.
– И не надо, – продолжил за него Харвей. – Все очень просто. Почему бы твоему племяннику не начать работать, Почему бы ему не стать серьезным человеком, чтобы исправиться, чтобы, как говорится, списать, погасить свои долги.
У Харвея был оттопырен правый карман брюк.
– Я бы хотел этого, – сказал Пьер неуверенно, и Харвею показалось, что в глазах его мелькнула радость и облегчение.
«Интересно, что там лежит?» – подумал Пьер.
«А у него хороший антиквар. Есть что продавать» – подумал Харвей.
– Ты предлагаешь, ему исправить репутацию, но каким образом.
– Пригласить работать к себе в банк. Разве этого недостаточно.
– Думаю достаточно, – сказал Пьер мрачно.
Он пытался скрыть радость.
– Вот и договорились, – сказал Харвей. Я беру Филиппа в банк и мы начинаем восстанавливать его репутацию.
Два пожилых человека посмотрели друг на друга со значением.
Харвей был полный и невысокий, с добродушной улыбкой человек, а Робийяр – высокий и жесткий, похожий на одну из чаек, что сидели на крыше сарая.
Двум джентльменам хотелось увидеть Филиппа немедленно.
Батлера взяли под локоть тогда, когда он уже заносил ногу на подножку экипажа. Он хотел ехать по ночным кабакам Саванны – снова искать Филиппа. Беда с юным беглецом могла произойти каждую секунду.
Батлер в удивлении оглянулся. Перед ним стоял гвардейский капитан с четырьмя солдатами, а за ними – арестантская карета.
– Что такое, капитан? – спросил Батлер.
– Вам надлежит проехать с нами, мистер Чарльз. – По лицу капитана Батлер понял, что тот был на представлении карлов, и видел себя со стороны.
Под Батлером почва заходила ходуном. Хозяин труппы уродов, который был обязан Батлеру своим самым лучшим представлением, оказался свиньей.
– Вы уверены, что хотите арестовать меня, капитан? Батлер как умел оттягивал время.
– Уверен.
– А если я применю силу?
– Я применю ее также, – в глазах у капитана светилась решимость воспользоваться своим преимуществом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126