Я стояла на галерее, а он спал в своей спальне.
Галерея тянулась вокруг всего дома. Окна спален выходили на этот гигантский балкон.
– Полин, нехорошо подглядывать за спящими мужчинами. – Пауза. – А что он делал? Шептал мое имя?
– Ну вот видишь, я же говорила, тебе будет интересно! И потом, он не мужчина – он кузен. Окно на галерею было распахнуто, я подумала, что ему должно быть очень холодно, потому что он спал без ночной рубашки.
– Ах, Полин, молчи. Это нескромные подробности. – Пауза. – Так что? Он совсем был раскрыт?
– Я бы сказала так: не совсем.
– Ты иногда говоришь, как взрослая леди. – Негодующее выражение лица сменилось крайним любопытством. – А дальше что было?
– А я и есть взрослая леди. А дальше кузен повернулся на левый, нет, на правый бок. И на плече у него был рисунок, как у этих страшных индейцев, что рисует доктор Мид.
– Это называется татуировка, Полли.
– Я так и подумала, это татуировка. У кузена Филиппа очень мягкие волосы.
– Ты что, пробовала их на ощупь?
– Я достаточно воспитана, чтобы этого не делать. Их шевелил ветер. Если наш утренний бриз шевелит мужские волосы, значит они должны быть, как пух.
– Полли, у тебя талант рассказчицы.
– Это комплимент, переходим к делу. В момент, когда подул ветер, кузен Филипп еще раз повернулся направо.
– Но он уже лежал на правом боку.
– Вот именно. Теперь он лег на живот.
– Как нескромно.
– Конечно.
– Так долго подглядывать!
– Конечно, за это время с него спала простыня.
– О-о, Полли, ты все видела?
– Можешь себе представить, милочка, да!
– Ты не упала в обморок?
– Но он же не показывал мне рога. Он всего лишь открыл нечто другое.
– Полли, я затыкаю уши. Ты даже не покраснела. – Пауза. – А он как? ничего?
– Где?
У Эллин выражение лица оскорбленной добродетели. Полли смягчается.
– Ты знаешь, у него очень белая кожа.
– Это ужасно!
– Конечно. Моя рука по сравнению с его кожей…
– С его кожей, где?
– Ну, конечно же, у спины, дорогая.
– Где мои нюхательные соли? Ты сравнила свою ручку с его…
– Милочка, я сравниваю не мою ручку с его… а цвет кожи.
– С этого дня ты не выйдешь из своей комнаты днем ни на секунду.
– Только ночью?
– Не шути. Это у тебя от нервов. Кожа здесь не причем.
– Я тоже так подумала, что если протяну руку, то, пожалуй, дотронусь до него.
– О-о. Это право жены, моя девочка! Представляю, что ты пережила.
– Да, я тоже так думаю. Помнишь, как бабушка Робийяр рассказывала миссис Покасяьк, что застала своего будущего мужа в океане. Он купался как простой индеец. Бабушка сделала вид, будто не знает, что дедушка знает, что бабушка не знает, будто на дедушке ничего нет, и простояла на берегу два часа, любуясь закатом. Дедушка Робийяр был вынужден сидеть в океане до темноты и на все требования бабушки вылезти из воды отвечал, что здесь ему нравится. Он получил жестокую инфлюэнцу! Когда я смотрела в это утро на твоего кузена…
– Он такой же мой, как и твой, Полли.
– …то я думала, что судьба бабушки повторяется. Только я не собираюсь становиться его женой.
– Я тебя сейчас отшлепаю, Полли. Ты говоришь, как взрослая леди, и ты злишь меня!
– Я тоже подумала, что тебе это будет неприятно…
– Конечно, подсматривать за спящим кузеном…
– …что на моем месте не оказалась ты, и потому решила рассказать тебе все в подробностях и даже передать чувства кузена, за которым я подсматривала.
– Каким образом?
– Дай твою руку.
– Пожалуйста. Ай, зачем ты меня щиплешь?
– Чтобы ты почувствовала себя на месте кузена.
– Ты… его… ущипнула?
– И не просто, а изо всей силы.
– Ой, мне больно.
– И не за руку, а за то, что было доступно моему взору.
– О Боже!
– И убежала. А кузен застонал! Даю голову на отсечение, он подумал, что это ему послание свыше…
…Эллин вывели из сомнамбулического состояния крики бабушки Робийяр:
– Эллин, подали карету! Эллин, быстрее в экипаж! Мы можем опоздать на станцию. Пьер Робийяр не переживет, если встретит нас не в том поезде, который ожидает…
…Из салуна выбежал Джекки Уилкс. В руке он держал револьвер. Его желание потрясти читателей стихами – не осуществлялось.
Джекки пробежал почти весь поселок. Ноги его наливались свинцом. Его судьба была незавидной. Он понимал это. Каждую секунду друзья убитого или раненого Арчи могли расквитаться с Джекки за кровь своего собутыльника.
У маленького домика, что стоял последним в ряду невзрачных домишек на окраине Вайоминга, невольный преступник почувствовал, что больше не может двигаться. Его внимание остановила хозяйка невзрачного бунгало, что стояла на крыльце и испытующе смотрела на него.
Джекки был не настоящий убийца. Он запаниковал. Его умоляющий взгляд, обращенный к старухе, говорил о великом страхе, владевшем им.
Старуха с мрачным любопытством оглядела парня с головы до пят. Его костюм был довольно странен.
Парень судорожно вздохнул и выпалил: – Я только что убил человека, миссис. Этот человек – покушался на меня. Наверное, его дружки хотят со мной поквитаться. Я прошу вас – спрячьте меня! Я вам заплачу.
В доказательство юноша достал из кармана горсть золотых монет и кучу зеленых бумажек, позаимствованных у мерзавца-Арчи. Пальцы его не удержали награбленное, и деньги полетели на землю.
Зеленые деньги подхватил пыльный ветер и как мусор унес за ограду. Желтые монеты утонули в пыли. Старуха даже бровью не пошевелила, наблюдая, как деньги, приготовленные ей, забирает себе природа.
А парень по всей видимости не мог больше стоять. Он буквально валился на дорожку, ведущую к дому – и, о чудо, старуха посторонилась.
Он понял, что ему разрешено жить, коли его прячут…
…Эллин с бабушкой, нянькой Ду, теткой Покасьяк и сестрами подъезжала к станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126