Вы отказались от этого. А между прочим я ведь завидный жених в Саванне. Я компаньон банка Харвея. Да-а. Я богатый молодой человек. В конце концов, я – и лицо Филиппа исказилось бешенством, – держу в своих руках и жизнь и спасение вашего дома. Я принес деньги, чтобы выкупить ваши закладные, закладные вашего отца! А всех отцов, как и богов, рано или поздно свергают. Но воля ваша. А теперь прежнего Филиппа больше нет. Вы не захотели его видеть, что же… получайте младшего компаньона банка Харвея. Мистер Филипп Робийяр, Харвей, компаньон президента банка. К вашим услугам, мисс.
И на этих словах в кабинет вошел Пьер Робийяр. Полное представление Филиппа он слышал. И потому встречая его, мистер Робийяр увидел перед собой не насильника-племянника, а представительного молодого джентльмена, который вошел в его дом через парадный подъезд.
Все эмоции Пьера Робийяра скрыл этикет.
– Я к вашим услугам, Филипп, – сказал он торжественно. – Я знаю, что в мой дом вас привели чрезвычайные обстоятельства.
По лицу Эллин разлилась смертельная бледность. Потом спасительная мысль, что еще не все потеряно, пришла ей в голову. И она тоже приняла решение. Девушка сделал книксен и ангельским голоском сказала:
– По-видимому, я не нужна двум джентльменам. Отец, с вашего разрешения, я оставлю вас одних.
Пьер Робийяр не верил своим ушам. Откуда такая сдержанность во взорах, такое спокойствие в речах? – или между двумя молодыми людьми все кончено?
– Если мисс здесь ничего не держит, она может быть свободна, – церемонно изрек Робийяр. Он был немного заинтригован.
– Прошу вас садиться, – он указал Филиппу на почетное кресло для гостей. За девушкой закрылась дверь. Пьер и Филипп приступили к первой в своей жизни деловой беседе.
Она была краткой. Приводить ее целиком нет нужды. Но в ней были целительные нотки для сердца старого Пьера. Он увидел, что тот молодой человек, которого он называл своим племенником, повзрослел. Его молодость и бесшабашность канули в Лету. В нем проступили черты плантатора-землевладельца. А значит, на него можно было положиться, значит у него были принципы, понятные и разделяемые большинством людей их круга. В этом они друг на друга походили.
К Пьеру Робийяру вернулся заблудший племянник. И возможно, сейчас и надо было бы сделать страшное признание в том, что повлекло за собой столько страданий и жертв. Но Робийяр не нашел для этого силы и поэтому он проиграл.
Он совершил ошибку, потому что не смог покаяться в одном грехе или трагической глупости. Он ничего не сказал Филиппу. Хотя Филипп в этом и нуждался. Признайся тогда Робийяр в своем преступлении – молодой человек смог бы избавиться от шрамов на сердце. Но Робийяр не захотел повторять своего греха, Он просто согласился с тем, что у Филиппа появился на сердце шрам.
Филипп приступил к торжественному моменту пожинания лавров. Он предложил тому человеку, которого считал своим дядей, продавать свои долги ему. Как верный "племянник" Филипп хотел нести охрану долгов дяди своей частью, принять долги дяди на себя.
Робийяр сказал:
– Что же, давайте. Я рад, что вы вернулись в мой дом. В вас пробудился разум, Филипп. Я горжусь тем, что у меня такой племянник. Осталось только закрепить наши деловые и родственные отношения.
К сожалению в этой позиции на первом месте суждено было стоять деловым отношениям. Но Пьер сам согласился на операцию по приращению корки на сердце своего сына. Другим он его не устраивал.
– Отцы должны уступать свои права детям. А вы хотя и не мой сын, – на этих словах Пьер поперхнулся, – отныне являетесь единственным моим законным наследником.
"Потому и получаю в наследство одни долги", – злорадно прокомментировал завершение обмена речами Филипп.
– Мне остается только вверить свою судьбу в ваши руки и знать, что вы верно исполните свой – позвольте мне, Филипп, сказать – сыновний долг, – Пьер посчитал, что в такое виде эта тайна его устраивает, – и отойти на покой, предоставляя вам защищать мою старость.
Мужчины встали.
– Мы можем пожать друг другу руки, – сказал Пьер торжественно Филиппу. – Пойдемте к домашним, объявим им о нашем примирении.
– С удовольствием, – торжественно заключил Филипп и задрал подбородок кверху. Видел бы это Батлер – он назвал бы семейную процессию стадом гусаков, которые не знают, что находятся под предводительством мясника.
"А может быть, в этом и есть свой смысл", – мог бы подумать Батлер. Но он ничего не подумал, потому что стоял в этот момент на своих землях в Лавергельском каньоне и копал носком ботинка землю. Его душил гнев. Он ждал момента, когда отправится к Харвею и предложит за громадные деньги купить свои земли, которые будут стоить меньше ожидаемой прибыли от двух участков, что и заставит Харвея согласиться на его предложение. Потекли самые ответственные часы. Принималось решение. Батлер решил действовать, не откладывая: пора было приводить месть в исполнение.
Земля грешная и земля райская
На следующий день Харвей получил записку с просьбой о встрече с Чарльзом Батлером. Ему это понравилось. В любом случае он думал действовать сообща, потому что делегация железнодорожной нью-йоркской компании, во главе с Корнелиусом Вандербильтом, собиралась нагрянуть в Саванну со дня на день. Об этом Харвею сообщили верные люди. Харвей собирался не упустить свой шанс.
И он его не упустил. Он принял приглашение Чарльза Батлера о встрече.
Встреча была назначена в клубе в центре города. Харвей и Батлер были кратки. Батлер вначале разговора огорошил Харвея тем, что собирается богатеть за счет продажи своей земли железнодорожному магнату Корнелиусу Вандербильту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126