А если выяснится, что он обыкновенный конокрад?
– Целое лето пропадет, – сказал Ванка. – Целое лето пройдет впустую.
Бай Ламбо тяжело вздохнул:
– А это так не кстати. Я эти деньги жду, как…
– Если даже он и не конокрад, – продолжал Крумов, – так ведь те, кого в двадцать пятом расстреливали, за то и боролись, чтобы мы жили лучше. Прав я или нет?
– Не совсем, – возразил Сашко.
– Как это – не совсем? Об этом пишут в книгах и газетах… За это люди боролись. И мы тоже хотим жить лучше. Но если сейчас потянут за веревочку, нам станет хуже. Вот в чем вопрос… И хватит об этом говорить. Ты, Сашко, лучше меня знаешь, что нам нужно для общего блага.
– Одно другому не мешает, – сказал Сашко.
– Это тебе так кажется, – ответил Крумов. – Потому что ты еще молод. Посчитай и убедишься. Ты для чего здесь работаешь? Думаю, не ради моих черных глаз гнешь спину, а за деньги.
– Не знаю, – сказал Сашко. – Но мне кажется, нужно все-таки проверить.
На дороге послышались хрюкающие звуки, издаваемые „Москвичом" товарища Гечева. Нарушая тишину, мотор хрюкнул еще несколько раз и смолк у ворот дачи. Калитка сильно хлопнула и к веранде энергичным шагом направился товарищ Гечев.
– Краткое производственное совещание? – засмеялся он, подходя к сидевшим за столом. – Ого, белая скатерть! По какому случаю банкет? Крумов, ты случайно не выиграл в спорт-лото?
– Не выиграл, а проиграл. Вот молодежь тут бастует…
– Кто? Сашко?..
– Он, – кивнул Крумов.
И, отойдя с Гечевым в сторону, стал рассказывать ему о случившемся.
Остальные сидели за столом. Осы кружились над рюмками, а одна попала в ракию и барахталась, беспомощно шевеля отяжелевшими крыльями. Бай Ламбо сунул в рюмку заскорузлый палец и помог ей выбраться.
Крумов все еще докладывал.
– Из-за тебя мы не заработаем ни копейки, – сказал Антон Сашко. – Собирай-ка ты лучше свои манатки и катись отсюда.
Сашко опустил голову, поддел вилкой дольку помидора и опорожнил стоявшую перед ним рюмку. Он хотел что-то ответить, но в этот момент подошли Крумов и товарищ Гечев. Они сели за стол.
– Ну, – сказал Гечев, – для меня найдется посуда?
Крумов вскочил, побежал на кухню и вернулся с рюмкой. Закат, кроваво-мутный закат дрожал в воздухе, а между деревьями уже прокрадывались синие сумерки. Крумов налил янтарную жидкость в рюмку Гечева, наполнил остальные.
– Ну, будьте здоровы! – сказал Гечев. – Приятно выпить с друзьями.
Пили молча.
– Вид здесь великолепный, – сказал Гечев. – Крумов, ты только посмотри, какой закат. На двадцать километров вокруг видно.
– Закат здесь действительно красивый, – Крумов снова наполнил рюмки.
– Как я понял, вы тут не можете прийти к согласию, правда это? – спросил товарищ Гечев.
– Какое там согласие, – ответил бай Ламбо. – Сашко фантазирует, выдумывает бог знает что. Знаете, молодо-зелено…
Сашко молчал, глядя в стоявшую перед ним рюмку.
– Сашко, что я слышу? Говорят ты не согласен со всеми? – спросил товарищ Гечев.
– Я считаю, что все нужно проверить, – ответил Сашко, – установить истину…
– Так, – кивнул Гечев. – Истину, значит, хочешь знать… А потом?
– Что потом? – не понял Сашко.
– Потом, спрашиваю, что будешь делать? Установишь истину, а потом?
– Потом ничего. Сейчас рано говорить о том, что будет потом.
– Потом, Сашко, ты проиграешь, – сказал товарищ Гечев, – в любом случае. Кем бы ни был тот человек в колодце, ты все равно проиграешь. Вот что случится потом.
Сашко молчал, тихо барабаня пальцами по белой скатерти, а товарищ Гечев продолжал:
– Разумеется, можно и проиграть. Человек не всегда выигрывает. Но взамен он всегда получает что-то и, даже проигрывая, выигрывает. А тут ты проиграешь и ничего не выиграешь. И никто ничего не выиграет.
Сашко молчал.
– Ты ведешь себя как ребенок, – продолжал товарищ Гечев. – Мертвого не оживишь. Что ему было на роду писано, то с ним и случилось. Мы здесь ни при чем. Давай подумаем лучше о живых. Не драматизируй события. На тебя удручающе подействовали несколько пуговиц и слова выживших из ума стариков.
– Убить их мало, – сказал Крумов. – Это они воду замутили. Двадцать пятый год, восстание и еще бог знает что…
– Мы не дети, – сказал товарищ Гечев, – и не должны идти на поводу у эмоций. Эмоциями не прокормишься. За хлеб нужно платить деньгами.
– А если это правда? – сказал Сашко. – Если действительно он из тех, кого расстреляли в двадцать пятом?
– Не нужна тебе эта правда, – сказал товарищ Гечев. – Сегодня, мой мальчик, никого не интересует правда. Если бы я жил по правде, давно умер бы с голоду. Правдой сыт не будешь. Это я тебе говорю. Правда до добра не доведет. Послушай меня, я это знаю из собственного опыта. Я знаю жизнь, всю ее подноготную. Не послушаешь меня – пропадешь.
– Сколько можно его убеждать, – не выдержал Ванка. – Целый день ему объясняем. Останемся без гроша с его фантасмагориями!.. Надоело!.. Все ему говорят одно и то же – Крумов, товарищ Гечев, я, бай Ламбо – а он: „Нет и нет!" Хватит, надоело…
– Так что можно считать, мы с вами договорились. Или мне подыскать другую бригаду? – спросил товарищ Гечев.
– Договорились, – сказал бай Ламбо. – Закопаем эти пуговицы и будем работать. Не беспокойся. Все будет в порядке.
Товарищ Гечев не беспокоился. Он просто не любил лишних сложностей, предпочитал не поднимать шум вокруг своих дел. И не потому, что кого-то боялся. Нет. Просто он любил, чтобы работа шла гладко, не прерывалась из-за ссор. Он не боялся ни ссор, ни конфликтов, но, если можно, старался избегать их. В этой истории Крумов мог здорово пострадать, потому что, если действительно окажется, что человек в колодце – участник восстания, Крумову не позавидуешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25