КАНАТ НАД ГОРОДОМ


Профессор Барус, директор одного академического института, в стенах
которого изучали атомную структуру материи, принял на работу новую
сотрудницу, физика. Ее звали Вера Хилл, и она жила в Б., институт же был
расположен за чертой города, на полуострове, и весьма неудобно в
транспортном отношении. Местные жители передвигались преимущественно на
велосипедах и бесцеремонно пялили глаза на всякого незнакомца. Когда
строили ускоритель, теперь уже устаревший и намеченный к демонтажу, вокруг
института начались оживленные толки. Но с тех пор, как жительницы
полуострова стали наниматься в институт лаборантками и рассказывали, что
физики - обычные люди, работают ножницами и смотрят кинопленки, ученые
мужи были причислены к "своим", к местным.
Однако Вера Хилл вновь подорвала добрую репутацию института. Как-то
весной группа местных жителей, засидевшихся в кабачке до позднего часа,
решила обратиться к директору института с письменной жалобой. Кабинет
директора помещался в небольшом кирпичном домике новоготического стиля,
бывшей шоколадной фабрике. Когда депутация, коей надлежало вручить
обличительный документ директору, вознамерилась миновать ворота, вахтер
распахнул окно своей сторожки, но отнюдь не для приветствия. Вере Хилл в
таких случаях он обычно говорил: "Доброе утро, фрау доктор", у этих же
двух депутатов потребовал удостоверения личности. Затем он прочел по
телефону секретарше директора сведения о людях, добивавшихся аудиенции.
Чуть позже он выписал под копирку два пропуска, с недоверчивым видом
вернул посетителям документы и нажал на кнопку, после чего раздалось
жужжание, и дверца, открывавшая путь к административному корпусу, отъехала
в сторону. Делегаты прошли коридор и приемную, выложенные, словно старые
мясные лавки, узорчатой керамической плиткой. В тесном кабинете профессора
Баруса пол был паркетный. Профессор принял депутацию в облачении истинного
жреца науки. Физики, предпочитавшие старомодное облачение, носили в те
годы длинные белые халаты, экстремисты - халаты короткие, с разрезами по
бокам, а Барус расхаживал - три шага туда, три обратно - между книжным
шкафом и письменным столом в укороченном халате без разрезов. Ножки стола
и шкафа, равно как и кресел, куда гости были тотчас усажены, были отлиты
из бронзы в виде звериных лап. Когда пришедшие изложили на словах суть
скандальных событий и вручили профессору свою жалобу, тот сказал:
- В изучении структуры материи особое значение имеет исследование
процесса взаимодействия элементарных частиц высоких энергий. Здесь мы
имеем дело с взаимодействиями в чистом виде и подверженными в минимальной
степени побочным эффектам, что позволяет заглянуть в самую глубь механизма
элементарного процесса, происходящего в естественной природе. Хотя с
помощью существующих ныне искусственных ускорителей пока еще не удается
достичь уровня высокой энергии космического излучения, для таких опытов
следует все же предпочесть искусственно ускоренные или соответственно
рожденные частицы частицам космического излучения, поскольку они позволяют
однозначно определить величину первоначальной энергии.
Барус умолк. Его предположение, что на институт, после того как рядом
с новым институтским корпусом были повалены огромные дубы, пало еще одно
подозрение в производстве атомных бомб, оказалось неверным. К сожалению,
очередные обывательские домыслы по своей нелепости значительно
превосходили прежние, и именно это существенно осложняло их опровержение.
Во всяком случае, чтобы разубедить жалобщиков, утверждавших, будто бы одна
из сотрудниц его института дважды в течение рабочего дня пересекает
предместье по воздуху, нужны были веские аргументы. Использование научных
кадров не по назначению возмущало профессора, сам он не курил, вино пил
только в исключительных ситуациях, и то не позднее двенадцати ночи,
неизменно избегал разного рода вечеров и вечеринок, и вообще вся жизнь его
строилась на том, что институт работает с семи тридцати пяти до
шестнадцати сорока пяти при пятидневной рабочей неделе.
Делегаты попросили Баруса обратить особое внимание на ту часть
бумаги, где разъяснялась аморальная сторона появления сотрудницы института
в небе предместья. Барус мысленно представил себе двухкомнатную квартиру,
которую занимала Вера Хилл со своим сыном. Сынишке было три года, все
убранство квартиры состояло из двух кроватей, стола, трех стульев, шкафа,
ковра и книжных полок. Стены голые, без обоев, - просто камень. Побелка
давно уже стала серой от пыли, которую сквозь трещины в оконных переплетах
приносил ветер с соседнего газового завода, увлекая заодно тепло печки к
потолку. Веру Хилл это обстоятельство, казалось, нимало не беспокоило.
Барус знал одного талантливого венгерского ученого, который брал с собой
на международные конференции всего-навсего бумажный мешочек с зубной
щеткой и пижамой, редко мыл ноги и утверждал, что все прочее ему как
физику ни к чему. Однако сообщение о воздушных прогулках своей сотрудницы
Барус посчитал за явный вздор и клевету. За время административной
деятельности профессор приобрел навык читать и говорить одновременно, что
вновь пригодилось ему. У профессора были большие, заметно отстоящие друг
от друга глаза под стеклами бифокальных очков.
1 2 3 4