Сергей Михайлов.

Но ад не вечен




Отшельнику с острова Патмос
ПОСВЯЩАЕТСЯ

Земля имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из
этих болезней называется, например: "человек".

Фридрих Ницше
"Так говорил Заратустра"

Земля слишком уж долго была домом для умалишённых!..

Фридрих Ницше
"К генеалогии морали"

Будет война, голод, смерть, разрушения. Последние люди будут
выползать откуда-то и греть ладони около развалин. Но и они не
останутся в живых. Но знаете? Я благословил бы такой конец. Что ж?
Человечество слукавило, сфальшивило, заслужило свою гибель и
погибло. Всё! Счёт чист!

Юрий Домбровский
"Факультет ненужных вещей"

Глава первая
День прошёл, а ты всё жив...

Группа "Чёрный обелиск"

1.
Ядовито-жёлтое облако, вопреки всем законам природы, медленно
наползало с северо-запада. Оно ползло против ветра, ползло ровно,
уверенно, словно вдоль туго натянутой струны, притягиваемое
невидимым магнитом. А внизу, по земле, ползла зловещая его тень,
оставляя за собой прямой, как стрела, гигантский жёлтый след.
След был нешироким, метров сто в поперечнике, но как только облако
проходило, он начинал расползаться, поражая землю своими жёлтыми
метастазами - так расползается в небе инверсионный след от
реактивного самолета. Там, в этой жёлтой зоне, прежние, привычные
формы жизни мгновенно мутировали, трансформировались, превращались в
жуткий уродливый гротеск, словно бы сошедший с картины иллюстратора
фантастических романов о внеземных монстрах.
Жёлтая жизнь жадно цеплялась за планету, и остановить её неумолимую
поступь не могло уже ничто.

2.
Приход к власти демократических сил мало что изменил в жизни города
N-58. Сняли многокилометровые кумачовые лозунги, за одну ночь
исчезли портреты партийных лидеров, красный флаг на здании горсовета
сменился трёхцветным российским полотнищем. Но бюст Ленина на
главной площади почему-то остался - слишком уж кощунственным
показалось городским властям вот так сразу, за одну ночь,
перечеркнуть прошлое. Пускай стоит, авось времена изменятся,
осторожно думали городские головы - и бюст вождя мирового
пролетариата остался незыблем.
Слишком многое связывает нас с прошлым, чтобы одним махом, в
одночасье вырвать его из людских сердец. Человек инертен, и никакие
новые веяния не приживаются по одному лишь росчерку пера - нужно
время, и порой немалое.
Но была ещё одна причина, препятствовавшая крутому повороту в
сознании горожан. Безымянный город с безликой аббревиатурой вместо
названия относился к разряду закрытых и ни на одной карте, даже
самой подробной, обозначен не был. Концентратором людских ресурсов
являлся большой завод, а мозгом города считался некий
исследовательский центр. Всё это скопом - и город, и завод, и центр
- денно и нощно работало на оборонную промышленность, или
"оборонку", как кратко именовали эту отрасль народного хозяйства
сами горожане.
Как и во многих подобных городах бывшего Союза, жизнь N-58
определялась нуждами военных ведомств, а военные, как известно,
всегда отличались повышенным консерватизмом. Резкий поворот
суверенной России во внешней политике и курс на сближение с Западом
вылились в конверсию и значительное снижение госассигнований на
оборону, многие перспективные проекты были заморожены, и даже
космические исследования потеряли былую значимость. Всё это, без
сомнения, не могло не тревожить городские власти, которые, к слову
сказать, представлены были в основном людьми в военной форме. Новая
политика и новые политики были встречены ими весьма и весьма
прохладно.
Потому и соседствовал рядом с трёхцветным российским флагом
незыблемый гранитный Ильич - как символ старых, лучших времён в
смутную эпоху перемен и развала былой мощной военной империи.

3.
В ту зиму Игорю исполнилось четырнадцать лет. Он был невысок ростом,
бледен, худ, крепким здоровьем похвастаться не мог. Как, впрочем, и
все его сверстники из N-58: повышенная детская заболеваемость была
здесь обычным явлением.
Свою четырнадцатую зиму Игорь встретил там же, где и тринадцать
предшествующих: в двухкомнатной квартирке, которую делил со своими
родителями и из окон которой открывался тоскливый вид на грязную
кирпичную стену котельной.
Все эти годы он провёл за бетонными стенами "пятьдесят восьмого" -
если не считать, конечно, тех редких случаев, когда школьным
автобусом их вывозили за город. Детям необходим свежий воздух,
твердили умудрённые опытом педагоги и убелённые сединами врачи из
городского госпиталя, и притихшую, посерьёзневшую ребятню везли на
"природу".
Эти эпизодические выезды на "природу" чреваты были многими
опасностями и походили скорее на высадку санитарного десанта в
какой-нибудь забытый Богом тропический район, где свирепствовала по
меньшей мере бубонная чума или холера - столь тщательно
инструктировались дети накануне поездки и столь усердно готовились к
этой операции сопровождавшие их взрослые.
На то были особые причины.
К бетонному периметру, оцепляющему город сплошным непроницаемым
кольцом, вплотную подступал чахлый, вымирающий лесок, который в свою
очередь обрамлял город вторым кольцом - узким, рваным, с
проплешинами, просеками, чёрными стрелами асфальтовых дорог,
расползающимися от глухих городских стен подобно щупальцам
гигантского осьминога.
1 2 3 4