На этом сходство кончалось. С Мимми Лисбет испытывала приятное чувство ожидания. Она послушно дала перевернуть себя на спину и раздвинуть ноги. Стянув с себя майку, Мимми, как зачарованная, разглядывала ее в темноте, восхищаясь ее нежной грудью, а затем своей майкой завязала Лисбет глаза. Лисбет слышала шорох одежды, а через несколько секунд ощутила прикосновение ее языка к своему животу и пальцев к внутренней стороне бедер. Такого сильного возбуждения она не испытывала уже давно; крепко зажмурившись под повязкой, она предоставила Мимми делать что хочет.

Глава
08
Понедельник, 14 февраля – суббота, 19 февраля

В дверной косяк легонько постучали. Драган Арманский поднял голову и увидел в открытых дверях Лисбет Саландер, держащую в руках две чашки кофе из автомата. Он неторопливо отложил ручку и отодвинул от себя листок с донесением.
– Привет, – произнесла Лисбет.
– Привет, – отозвался Арманский.
– Вот пришла вас проведать, – сказала Лисбет. – Можно войти?
Драган Арманский на секунду закрыл глаза, затем указал ей на кресло для посетителей. Она взглянула на часы – половина седьмого вечера. Лисбет Саландер подала ему чашку и села в кресло. Они молча смотрели друг на друга.
– Больше года прошло, – заговорил Драган.
Лисбет кивнула:
– Ты сердишься?
– А мне есть за что сердиться?
– Я не попрощалась.
Драган Арманский пошевелил губами. Он еще не оправился от неожиданности, но в то же время почувствовал облегчение, узнав, что Лисбет Саландер, по крайней мере, жива. Внезапно он ощутил прилив сильного раздражения и одновременно усталости.
– Не знаю, что и сказать, – ответил он. – Ты не обязана докладывать мне, чем ты занимаешься. Зачем ты пришла?
Голос его прозвучал холоднее, чем он хотел.
– Сама толком не знаю. Главное, хотела просто повидаться.
– Тебе нужна работа? Я не собираюсь больше давать тебе задания.
Она потрясла головой.
– Ты работаешь в другом месте?
Она снова потрясла головой. Очевидно, она собиралась с мыслями. Драган ждал.
– Я путешествовала, – сказала она наконец. – В Швецию я вернулась совсем недавно.
Арманский задумчиво покивал и посмотрел на нее внимательно. Лисбет Саландер изменилась. Она как-то непривычно... повзрослела, что ли, это сказывалось и в ее одежде, и в манере поведения. И она чего-то напихала в свой лифчик.
– Ты изменилась. Где же ты была?
– В разных местах, – ответила она уклончиво, но, заметив его сердитый взгляд, продолжила: – Я съездила в Италию, потом на Средний Восток, а оттуда в Гонконг и Бангкок. Побывала в Австралии и Новой Зеландии, посетила разные острова Тихого океана. Месяц жила на Таити. Потом проехалась по США, а последние месяцы провела на Карибах.
Он кивнул.
– Сама не знаю, почему я не попрощалась.
– Потому что, по правде говоря, тебе ни до кого нет дела, – спокойно констатировал Арманский.
Лисбет Саландер закусила губу. Его слова заставили ее задуматься. Он сказал правду, но в то же время его упрек показался ей несправедливым.
– На самом деле никому нет дела до меня.
– Чепуха! – возразил Арманский. – У тебя неправильный подход к людям. Люди, которые к тебе хорошо относятся, для тебя просто сор под ногами. Вот и все.
Повисло молчание.
– Ты хочешь, чтобы я ушла?
– Поступай как знаешь. Ты всегда так и делала. Но если ты сейчас уйдешь, то можешь больше не возвращаться.
Лисбет Саландер вдруг испугалась. Человек, которого она действительно уважала, собирался от нее отказаться. Она не знала, что ему ответить.
– Два года прошло с тех пор, как у Хольгера Пальмгрена случился удар. И за все время ты ни разу его не навестила, – безжалостно продолжал Арманский.
– Так Пальмгрен жив?
– Ты даже не знаешь, жив он или мертв!
– Врачи говорили, что он...
– Врачи много чего говорили, – перебил ее Арманский. – Он был тогда очень плох и не мог общаться, но за последний год ему стало гораздо лучше. Говорить ему пока тяжело, так что понять его очень трудно. Он многого не может делать сам, но все-таки способен без посторонней помощи дойти до туалета. Люди, для которых он что-то значит, навещают его.
Лисбет онемела от неожиданности. Два года назад, когда с ним случился удар, она первая обнаружила его и вызвала «скорую помощь». Врачи тогда качали головами и не обещали ничего хорошего. Целую неделю она не выходила из больницы, пока кто-то из медиков не сообщил ей, что больной лежит в коме и, судя по всему, вряд ли когда-нибудь придет в себя. С этого момента она перестала волноваться и вычеркнула его из своей жизни. Она встала и ушла из больницы, ни разу не оглянувшись. Но, как это видно теперь, сначала следовало проверить факты.
Вспоминая то время, Лисбет насупилась. Тогда на ее голову свалились новые заботы из-за адвоката Нильса Бьюрмана и поглотили все ее внимание. Но ведь никто, включая даже Арманского, не сообщил ей тогда, что Пальмгрен жив, и уж тем более она не знала, что его здоровье пошло на поправку! Ей же такая возможность вообще не приходила в голову.
Внезапно она ощутила, что на глаза набегают слезы. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой подлой эгоисткой! И никогда в жизни никто так жестко не отчитывал ее таким тихим и сдержанным голосом. Она опустила голову. Воцарилось молчание. Первым его прервал Арманский:
– Как твои дела?
Лисбет пожала плечами.
– На что ты живешь? У тебя есть работа?
– Нет, работы у меня нет, и я не знаю, кем бы я хотела работать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218