- Но тут таких немало, - грустно сказала Карла. Займут следующее. А нас заставят его чистить и мыть.
Все ремонтные работы, а также уборку помещений во всех трех городах производили черные. В первый город рабочих по утрам возили на специальных телегах, отправляя назад поздно вечером. Мало того, что работа была тяжелой, да еще и дорога занимала немало времени, в результате люди страшно уставали, но белые не хотели, чтобы даже один лишний черный проживал в их городе.
Найл уточнил, доводилось ли Карле посещать первое или третье поселение. Оказалось, что она никогда не покидала пределы второго, да и такое очень редко случалось с женщинами - ну если только какой-то девушкой не заинтересуется кто-то из белых мужчин, появившихся по делам в ее родном городе. Женщину также могли взять на работу в первый город, хотя, по большей части, там оставались дочери служанок, много лет работавших в том или ином доме.
У чернокожих женщин было две судьбы: если их выбирал кто-то из белых, то они становились его наложницами, в противном случае они трудились наравне с мужчинами. Никаких скидок на пол не делалось. А дома они еще терпели гнет своих черных мужей. По меркам этих мест считалось, что Карле крупно повезло: ее вместе с несколькими другими девушками выбрал для себя белый управитель второго города.
- И давно ты здесь?
- Три года, - вздохнула она.
За это время она натерпелась всяких унижений. Большинство девушек с ее судьбой мечтали поскорее состариться и работать на кухне, в поле, на фабрике - где угодно, но только не в постели белого мужчины. А те, кому выпал тяжкий физический труд, наоборот, считали их счастливицами, завидовали им и все бы отдали, чтобы поменяться местами с наложницами. Но многое, конечно, зависело от мужчины.
Управитель второго города слыл большим выдумщиком - в плане развлечений. Он устраивал оргии, в которых участвовало помногу женщин-наложниц, иногда он приглашал своих друзей, но чаще развлекался один.
Карла содрогнулась, вспоминая, как их заставляли прыгать через костер, как они служили мишенями - в них стреляли какими-то шариками с краской, растекающейся по телу в случае попадания, да и после шариков оставались гематомы.
В жару их наряжали в меховые изделия (на голое тело) и заставляли в них подавать гостям напитки, то и дело распахивая шубы, завлекающе демонстрируя свои прелести.
С неповиновением боролись жестоко: запирали на несколько дней в холодный темный подвал под особняком и держали без хлеба и воды.
- Вас не бьют? - уточнил Найл.
- Нас - нет, - ответила Карла. Но всех остальных часто. Если ты когда-нибудь увидишь спины наших кухарок… - девушка содрогнулась при одном воспоминании. Но нам надо беречь тело. Все царапины, синяки, которые остаются после хозяйских развлечений, быстро заживают. Зачем хозяину некрасивая наложница? Но если кто-то ему надоел… Вот тогда он может придумать что-то очень изощренное… Так что, в общем-то, выход есть… Ты можешь изуродовать себя, если станет совсем невмоготу… Но надо подстроить все таким образом, чтобы это приняли за несчастный случай. Тогда переведут на другую работу. Иначе - смерть.
Пока Карла рассказывала об этом, на ее глаза навернулись слезы.
- Ты знаешь кого-то из тех, кто таким образом попытался сбежать от вашего хозяина?
Девушка кивнула, глотая слезы. На ее памяти было два случая.
Ее подруга, с которой они вместе выросли и одновременно попали сюда, не смогла выдержать и трех месяцев. Она любила брата Карлы, с которым девушка собиралась познакомить Найла, и соглашалась на любую самую тяжелую физическую работу, но ее выбрал управитель, а против его воли не пойдешь. Она стала любимицей управителя, ненавидя и его, и себя, и каждую минуту своей жизни, проведенную в особняке.
А потом она решила покончить с собой. Изуродовать себя сил у нее не хватило, да и вообще она хотела разом покончить со своими мучениями. Но ее вынули из петли. Разозленный управитель отдал ее мужчинам-слугам, а их во дворце, если считать гужевых и тех, кто занимается поставкой продуктов, насчитывалось больше ста.
Подруга Карлы тронулась умом, а сумасшедших в городе в живых не оставляют.
Другой случай показался Найлу еще ужаснее.
У управителя имелась белая жена - как и у всех белых людей тут. Ее дети потом унаследуют его богатства, старший сын, скорее всего, займет пост управителя. Белая женщина является только рабой своего мужа, а над черными имеет право повелевать, как пожелает.
Если у управителя (или другого чиновника) две белые жены, они каким-то образом умудряются уживаться и объединяются, изобретая унижения для черных. Все белые женщины, конечно, знают о существовании наложниц. Некоторые относятся к этому вполне спокойно, другие скрывают свои чувства, третьи мстят за то, что муж далеко не всегда уделяет им внимание, проводя его в утехах с наложницами. И отыгрываются они на несчастных чернокожих девушках, хотя они-то в чем виноваты?
После смерти подруги Карлы у управителя появилась другая любимица, почти белокожая девушка Онна.
- А кто в ваших местах считается чернокожим? - уточнил Найл.
- Тот, у кого в жилах течет хоть капля крови негроидной расы - с грустью ответила Карла. Родословная ведется восьмилапыми и прослеживается на много поколений, причем у белых по отцовской линии, а у черных и полукровок - по материнской, так как отец часто неизвестен или белые не желают фигурировать в «рабской» родословной. Ты можешь выглядеть как белый человек, но если даже в десятом колене был кто-то черный - то ты считаешься черным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95