Она прошла через комнату, на мгновение задержалась в дверях и оглянулась на свою дочь. Зоя была одета в обворожительное яркое платье из светло-зеленого атласа, оставлявшее открытыми ее плечи. Платье украшал кружевной воротник, придававший ему довольно скромный, хотя и вовсе не строгий вид.
– Да, ты действительно выглядишь восхитительно, – повторила Сибилла, затем повернулась на каблуках и вышла в коридор.
Удрученно вздохнув, Зоя посмотрела на свое отражение в зеркале. Она провела руками по бокам, нахмурившись при виде обтягивающего платья, которое слишком откровенно подчеркивало достоинства ее фигуры. Девушка подняла края гофрированного воротника, укладывая его повыше на плечи, затем тщетно попыталась подтянуть и взбить спереди пышную сборку так, чтобы она прикрыла волнующую выпуклость ее грудей.
– Пять минут, – прошептала Зоя, снова хмурясь на свое отражение в зеркале.
* * *
Когда Зоя через пятнадцать минут вышла в гостиную, она выглядела очаровательно и в то же время целомудренно в длинном платье из коричневой кружевной тафты со скромными свободными рукавами и высоким воротничком в стиле королевы Елизаветы.
– Зоя, ты выглядишь превосходно, – заметила мать, беря ее за руку, чтобы представить гостям.
По тому, как мать сжала ее руку, Зоя почувствовала, что она была далеко не в восторге от наряда, который выбрала дочь.
Они прошли через комнату к лорду Генри и леди Вирджинии Каммингтонам, которые уже стояли, поднявшись со своих мест. Бертран находился неподалеку, возле камина, вместе с Остином и Седриком Баллинджерами. Он что-то прошептал им и направился к своим родителям.
– Было так любезно с вашей стороны, Зоя, присоединиться к нам, – каким-то натянутым голосом сказала Вирджиния.
Мать Бертрана Каммингтона была грузной, импозантной женщиной, которая всегда одевалась с головы до пят во все черное, как будто находилась в вечном трауре. Она осмотрела Зою сверху донизу и вежливо ей кивнула.
Генри также поприветствовал Зою, взяв ее руку и деликатно поднеся к губам тыльную сторону ладони.
– Я так рада, что вы чувствуете себя лучше, – обратилась Зоя к Генри, который недоуменно посмотрел на нее, не понимая, что она имеет в виду. – А как дела у вас, Бертье? – она холодно улыбнулась.
– Просто здорово! – просиял Бертран. Он взял протянутую руку Зои и нежно поцеловал, задержав ее чуть больше, чем требовало соблюдение приличий. – Я полагаю, у вас также все в порядке?
Пока две семьи вели непринужденную беседу, Десмонд с вереницей слуг внесли в комнату всевозможные подносы, уставленные пирожными, пышным хлебом, печеньем, конфетами и вазочками с вареньем, чайными чашками, и сервировали низкий стеклянный столик, расположенный между двух больших, обтянутых красным плюшем диванов, которые весьма выгодно выделялись на общем фоне убранства комнаты. Бертран проводил Зою к двум маленьким стульям, стоявшим по одну сторону стола. Сибилла и Вирджиния сели на один из диванов, а Седрик и Генри заняли свои места на другом.
За чаем хозяева и гости принялись оживленно обсуждать политику, первые год и четыре месяца царствования королевы и почетные миссии, с которыми отправились на Восток Джулиан Баллинджер и его кузен Росс. Когда разговор начал иссякать и грозил перекинуться на неизбежную тему приближающейся зимы, Остин взял ситуацию под свой контроль.
– Бертье говорит мне, что он, наконец, объявил о своих намерениях, – заметил он сестре и лукаво улыбнулся Бертрану. – Давно, давно пора, мой добрый друг.
Снова посмотрев на Зою и не обращая никакого внимания на ее пылающие от ярости глаза, Остин спросил:
– Так вы еще не назначили дату?
Вопрос повис в воздухе, привлекая к Зое всеобщее внимание. Она, в свою очередь, распрямила спину и произнесла вежливым, но совершенно ледяным тоном:
– Бертран был довольно любезен, предложив молодой девушке время для размышления над его предложением. Было бы хорошо, если бы ее брат оказался таким же учтивым.
Остин изумленно усмехнулся:
– Господи, дитя мое, да Бертье станет старым, лысым и толстым, ожидая, пока ты, наконец, решишься дать ему свой ответ. Тебе, наверное, лучше подождать до тех пор, пока он не начнет забывать свое собственное имя!
– Остин, дорогой, – вмешалась Вирджиния Каммингтон, вежливо уводя разговор и сторону. – Вы ведь и сами далеки от того, чтобы жениться. Отчего так?
Остин увидел довольную ухмылку сестры, но никак на нее не отреагировал, а повернулся вместо этого к дородной леди Каммингтон:
– Боюсь, в этом виноваты вы и ваш муж.
– Я? – запротестовал лорд Генри. – Как я..?
– Многоуважаемый сэр, – провозгласил Остин, – моя несчастная судьба была бы совершенно иной, если бы у вас и вашей жены была дочь, а не это... это жалкое подобие сына, – он улыбнулся Бертье. – А сейчас не имеет никакого смысла искать себе жену, когда совершенно нет надежды найти хотя бы одну девушку из семейства Каммингтонов.
Каммингтоны одобрительно улыбнулись, довольные лестной шуткой. Бертран взял руку Зои и игриво сжал ее. Девушка подождала немного – ровно столько, сколько требовали приличия,– затем ненавязчиво ее высвободила.
Спустя несколько минут Десмонд снова появился на пороге, держа серебряный поднос, на котором лежало запечатанное письмо. Дворецкий прошел через комнату к низкому стулу Зои и извинился за вторжение. Подавая ей письмо, он добавил, что посыльный настаивал на немедленном ответе и, более того, остался в фойе, ожидая, возможно, получить этот самый ответ.
Извинившись, Зоя взяла письмо и подошла поближе к камину. Сломав печать, она извлекла из конверта один-единственный листок и первым делом взглянула на подпись – Коннор Магиннис, – затем на само сообщение, написанное резким, неожиданно официальным тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140