Тот засмеялся.
– Какие к черту сюрпризы! Я прикован к постели. У меня руки связаны.
Он специально сделал акцент на слове «прикован». Дэвида не убедило его излияние по поводу собственного здоровья.
– Или ты скажешь, что выдумал, – пригрозил он, – или я иду звонить Катрин.
– Пожалуйста, иди звони. – Жюльен ухмыльнулся. – И что ты ей скажешь? Что я под присмотром врачей в больнице? Представь себе, она и так это знает.
Дэвид прикусил язык. В самом деле, что он скажет? У него одни подозрения и те почти ни на чем не основаны, кроме весьма сомнительных доводов. Что может случиться? Ведь Жюльен действительно в больнице. Телефонами здесь пользоваться больным запрещено, можно только с разрешения врачей. И то редко. Иначе больные превратили бы свои палаты кто в офис, а кто в юридические конторы. Жюльен безоружен.
– Хорошо. – Дэвид кивнул. – Забыли. Ты меня убедил. Выздоравливай. Как ты сегодня?
– Говорю же, что выпишусь. Уговорю ее.
– Но она сказала, что тебе прописан курс лечения.
– Ерунда. Можно обойтись и без него: всего лишь капельница. Промывают кровь и колют антибиотики.
– Тогда, уверяю тебя, – Дэвид похлопал друга по плечу, – Катрин ни за что на свете не согласится. Как температура с утра?
– Тридцать восемь и пять. Нормальная.
– Нормальная – до тридцати семи.
– Я лучше знаю, – невозмутимо возразил Жюльен, – какая температура у меня нормальная.
– Хорошо, оставайся при своем мнении. А я, пожалуй, пойду.
– Спасибо, что навестил. Вернешься, заходите оба ко мне. Я хочу на твою свадьбу.
Слова эти были сказаны как бы мимоходом, невзначай. Но Дэвид уловил в интонации какой-то подвох. Что-то было не то. Он это чувствовал, но объяснить не мог. В палате царила атмосфера заговора.
– Кстати, во сколько точно ты уезжаешь? – поинтересовался Жюльен. Тоже как бы между делом, из праздного любопытства. Так обычно спрашивают у человека, где он живет, где учится, – просто для поддержания разговора.
Дэвид никак не мог взять в толк: если Жюльен действительно собирается что-то учинить, каким образом он это провернет. Наконец Дэвид махнул рукой на свои подозрения и решил, что ему так кажется.
– Дневным поездом.
– Ты поедешь в Цюрих через Аарау или через Дитихон?
– Понятия не имею. Я просто взял билет.
– Покажи.
– У меня его нет. Я заказал по телефону. Тебе какая разница?
– Просто интересно. – Жюльен пожал плечами.
– Ладно, выздоравливай. – Дэвид улыбнулся. – Как приеду, обязательно зайду.
– Хорошо.
Дэвид вышел из больницы со стойким ощущением, что его развели, как простака.
Он зашел домой, собрал кое-какие вещи. Хорошо, что Цюрихский кантон говорил на немецком, а то в Лозанне трудно было бы даже выяснить, где ближайшая гостиница, а уж нужную улицу и вовсе пришлось бы искать до седины в волосах. Швейцарцы изучают и итальянский, и немецкий, и французский в школе. Но разговаривают на родном языке своего кантона. Дэвиду повезло. Не хватало только проблем с языком.
Когда солнце перевалило за полдень, он уже мчался в экспрессе к Цюриху. За окном то расстилались поля, то мелькали домики фермеров. В этой части Швейцарии, вдали от городов, жизнь, казалось, замерла. Всюду старинные постройки. Или оформленные под старинные. Каменные арочные мосты через речушки.
Поезд должен был прибыть в Цюрих через четыре часа. Дэвид, прислонившись к стеклу щекой, закрыл глаза. Чем ближе он приближался к Мишель, тем сильнее билось его сердце. Тем живее перед глазами вырисовывался ее образ. На душе становилось все тревожнее. И вдруг как гром среди ясного неба:
– Не ждал?
Дэвид вздрогнул, услышав до боли знакомый голос. Он не поверил своим ушам. Жюльен? Здесь? Или… Перед ним в самом деле стоял Жюльен и улыбался самой ясной и радостной улыбкой, на которую только был способен.
– Что?.. – Дэвид совершенно опешил. – Что ты здесь делаешь?
– Как что? – Жюльен сел рядом. – Еду. А что делают люди в поезде?
Дэвид вскочил.
– Как! Как ты здесь оказался? Катрин знает? Ты же болен, Жюльен.
Слова кончились. Дэвид только развел руками. Вид его выражал полное недоумение.
– Начнем по порядку. – Жюльен сел рядом с местом, которое только что занимал Дэвид, и деловито закинул ногу на ногу. – Катрин еще не знает, но я оставил записку в палате. Врачи тоже не знают, я им не докладывал. А что до болезни, то я почти здоров. Не мог же я, в самом деле, пропустить твое сватовство.
Дэвид не знал, что и сказать. У него просто руки опустились от такого вопиющего безрассудства. Он сел, где сидел, и обхватил голову руками.
– Жюльен, извини, но если Катрин подаст на развод, то я поддержу ее обеими руками.
– Я все очень подробно описал в записке. Катрин поймет. Я купил в аптеке те антибиотики, которые мне кололи в больнице, и пообещал их принимать. Мне, конечно, здорово влетит по приезде, но Катрин успокоит тот факт, что я с тобой…
– Ты не заслуживаешь такой жены, – оборвал его Дэвид. – Ты подумал о ней? Она с ума сойдет от беспокойства. Ты еще вчера мог отправиться в мир иной, а сегодня сбежал. Жюльен! Чем ты, вообще, думал? Тебе к вечеру, если не раньше, станет очень плохо.
– Станет плохо, – спокойно ответил Жюльен, – отправишь меня в больницу. Я написал Катрин, что буду делать все, что ты велишь. Она прочитает и позвонит тебе.
– Час от часу не легче! – Дэвид всплеснул руками. – Он натворил, а я отдувайся! Молодец! Да я высажу тебя на первой же станции. Это же надо быть таким бесчувственным бараном!
– Согласен, – Жюльен кивнул, – но вот увидишь, проблем не будет.
– Доберемся до Цюриха, и я сдам тебя в больницу, – заключил Дэвид. – И не спорь со мной.
– Только один день, – взмолился Жюльен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50