Особенно понравилась Зигрун обеим девочкам, и те с приязнью потянули ее за косы.
Спустя две недели Ромелия потребовала к себе новую рабыню. Впервые Зигрун должна была увидеть сенатора и его жену и прислуживать им. Друзилла два дня натаскивала ее. Она еще раз проконтролировала складки на одежде Зигрун, вложила ей в руки поднос с овощами и велела следовать за собой.
Валериус возлежал на своем ложе в столовой, напротив него расположилась Ромелия. Он удивленно взглянул, когда Друзилла появилась в сопровождении Зигрун.
– Это рабыня, которую мы купили на рынке? – с сомнением спросил он.
– Да, господин, это она, – ответила Друзилла. Глаза сенатора охватили фигуру рабыни с головы до пят и снова поднялись к ее лицу. Короткая зеленая одежда очень шла ей. Легкий материал обрисовывал ее мягкие округлости. Глаза девушки сияли, как утреннее небо.
Он с явным одобрением кивнул и дал ей знак подойти. Зигрун подошла и протянула ему вазу с овощами. Она знала, что ей нельзя говорить, пока к ней не обратятся.
– Как тебя зовут? – спросил Валериус.
– Зигрун, благородный господин, – ответила она.
– Как? – Валериус наморщил нос.
– Что это за имя? – проворчала Ромелия. – Его ни один человек и выговорить не сможет.
Зигрун беспомощно стояла рядом и смотрела в пол.
– Не стой здесь, как колонна, – прикрикнула на нее Ромелия.
Девушка испуганно вздрогнула, и Друзилла указала глазами, что ей следует стоять рядом с печкой для подогрева продуктов.
Валериус снова посмотрел на стройные, длинные, красивые ноги германки.
– Как дорические мраморные колонны, – задумчиво пробормотал он.
– Не правда ли, она похожа на колонну? – услышал он сварливый голос Ромелии.
– Произнеси еще раз свое имя, – приказал Валериус Зигрун.
– Зигрун, – повторила она тихо.
– Звучит, как шипение змеи. – Ромелия встряхнулась.
Какое дело Валериусу до ее домашних рабов? Они должны выполнять свою работу и молчать.
Валериус озабоченно покачал головой.
– Действительно, ни один человек этого не выговорит. Почему бы тебе не иметь приличного имени, которое тебе подходит. Ты высокая, светлая, и стройная, и…
– Совсем как колонна, – перебила его Ромелия.
– А ты гогочешь как гусыня, – обрезал ее Валериус. – Хорошо. Мы назовем тебя Пила (колонна), я нахожу это имя подходящим.
Он махнул рукой, и Друзилла с Зигрун с поклонами удалились.
– Ты слышала, что тебя с сегодняшнего дня зовут Пилой? – прошептала Друзилла перед дверью.
– Но зачем? Ведь мое имя Зигрун.
– Тсс. Ты – рабыня, и поэтому они могут делать с тобой все, что захотят. Радуйся, что они не сделали тебе ничего плохого, а только дали другое имя, – проговорила Друзилла.
Обе заторопились на кухню, там Зигрун опустилась на скамейку.
– Ты еще не знаешь Ромелии, – прошептала Друзилла и боязливо огляделась, чтобы убедиться, что никто не слышал ее слов. Даже среди рабов было опасно плохо отозваться о своем господине или госпоже.
– Она высокомерная и жестокая. Но постарайся не вызывать ее гнева. Я знала одну рабыню, которую Ромелия избила так, что та умерла.
– А почему она не оборонялась? – качая головой, спросила Зигрун.
– Разве ты не понимаешь? Ты – рабыня. Это означает, что Ромелия – твоя госпожа, и она решает, жить тебе или умереть.
Зигрун вскочила на ноги, глаза ее гневно сверкнули.
– Она только карлица, я могу ее раздавить своими руками. Если она осмелится причинить мне боль, я разобью ей голову.
Друзилла озабоченно оглянулась.
– Ты действительно германка. Сильная, как медведь, драчливая… и глупая. Ты говоришь, не подумав, и уже эти слова могут означать смерть для тебя. Рабов – как воды в Тибре. Умрет один – его заменят другим. Поверь, тебя не пожалеют. Меньше всех Ромелия.
– Я могу переносить боль, – возразила Зигрун.
– Какая тебе польза оттого, что ты храбрая? Приговоренных рабов отправляют на арену, где их раздирают дикие звери. Какая героическая смерть!
Друзилла подбоченилась.
– Поверь мне, если бы ты долго была рабыней этой женщины, как я, ты бы знала, о чем я говорю. Покорись своей судьбе. Может быть, однажды она повернется к тебе лучшей стороной.
Зигрун посмотрела на нее.
– Что ты имеешь в виду?
– Есть много рабов, которые в награду за свои ценные услуги получили свободу. Например, Тибулл.
– А почему же он тогда еще здесь?
– Потому, что ему здесь лучше, чем если бы он работал где-либо в городе. Ты знаешь, что Тибулл богат? Сенатор подарил ему много денег.
– Сенатор?
– Да, Валериус щедрый господин, если ему угождать и верно служить. Я полагаю, у тебя есть хорошие шансы с ним.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не слепа и видела, как он на тебя смотрел. Ты нравишься ему.
– Но у него же есть жена.
Друзилла рассмеялась:
– Она родила ему детей. А я имею в виду женщин, приносящих ему радость и возбуждающих его, скажем так. Обычно эти служительницы любви приходят из лупанария, если хозяин этого желает. Оплачивает он их всегда очень щедро.
– Ты хочешь сказать, что я должна ему отдаться?
– Конечно, пусть он получит удовольствие. Ты чрезвычайно красива, ты совсем другая, чем маленькие темноволосые римлянки с узкой грудью.
Она засмеялась и хлопнула себя по бедрам.
– Ну, на такую, как я, он, конечно же, больше не смотрит, и к счастью, потому что пирушки бывают буйными.
Все краски исчезли с лица Зигрун.
– Никогда, – прошептала она. – Никогда я не отдамся мужчине. Меня пообещали Хелфгурду, если меня здесь осквернят, то я погибла.
Она закрыла лицо руками.
– Варварские обычаи, – отмахнулась Друзилла. – Жизнь в Риме легче, веселее, она полна удовольствий. Бери то прекрасное, чего нет на твоей родине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109