И в этом была большая заслуга Лазаря. Партийцы рассматривали его в качестве опытного и решительного коммуниста, борца, прошедшего через аресты, и убедительного оратора. «Дядя Лёвик мог бы гордиться мной, – думал Лазарь. – Я теперь могу собирать толпу не меньше чем Троцкий, тогда в Киеве».
Лазарю поручили набирать новых людей в партию. Он искал не просто будущих членов большевистской партии, но таких, на кого можно положиться, кто был готов выполнить любой его приказ. На одном из собраний рабочих-кожевенников он познакомился с человеком по имени Никита Сергеевич. Этот человек не знал, как работать с кожей. Он был шахтёром, всего на год моложе Лазаря. Никита Сергеевич Хрущёв вырос в селе Калиновка, Курской губернии. Его отец был выходцем из бедной крестьянской семьи и работал на шахте. Сын в девятилетнем возрасте поступил работать на ту же шахту. Когда ему исполнилось пятнадцать, он уже умел ремонтировать несложное оборудование и устранять неполадки. К семнадцати годам он уже женился. Сейчас ему был двадцать один год, и его вопросы звучали осознанно и к месту. «А ты? – спросил он Лазаря. – Где твои?». Лазарь свысока взглянул на невысокого человека с редеющими светлыми волосами. Он видел, как короткими и толстыми пальцами он умело разрезал яблоко на две половинки, хотя и не равные. Маленький кусочек Хрущёв дал худенькой девушке с глазами на выкате, сидевшей позади него. Она выглядела изнурённой. Лазарь заключил, что это была его жена. Но Хрущёв ничего не сказал о ней и даже не представил её. Глаза Лазаря внимательно изучали мальчишеское лицо Хрущёва в широкой ухмылке и большой нос с огромной родинкой. Между передними зубами были большие промежутки, и Лазарь мог видеть, что у него не хватало ещё и боковых зубов. Этот человек на самом деле выглядел уродливо. В представлении Лазаря он напоминал свинью, поедающую свою порцию яблока. Запихнул в рот целиком весь кусок яблока, он стал его разжёвывать. Лазарь ждал, пока тот закончит громко чавкать. Ему было неприятно смотреть в рот этому человеку, если он вдруг начнёт отвечать на его вопросы. Наконец Лазарь сказал: «Думаешь, мне уже следовало бы быть жениться? Нет, я ещё холост и не собираюсь жениться». И он снова взглянул на худенькую девушку. Даже интересно, как он мало думал о женщинах. Они его не интересовали. Женщины не представляли интереса для большевиков, по крайней мере, для тех из них, с которыми он общался. Некоторые имели жён, некоторые невест, но все их разговоры всегда велись только о государстве и его будущем: что происходит, что делает царь, что делает Ленин, что будет следующим этапом. Нет, женщины его не интересовали. Эта сторона жизни для него была сведена к минимуму и держалась на расстоянии. Время от времени Лазарь оказывался в женской компании, это было когда собирались члены партии, чтобы выпить водки и обменяться последними новостями. Не было ничего необычного в том, если за соседним столом в одиночестве сидела женщина, тоже работница фабрики, попивала дешёвую водку или дешёвое вино, выкуривала папиросу за папиросой и прислушивалась к разговорам мужчин. По тем строгим нравам это были весьма крутые женщины. К концу вечера, когда было много выпито, а закуски оказывалось недостаточно, эта женщина могла пригласить Лазаря провести ночь вместе. За такими короткими встречами ничего не стояло. Лазарь никогда не стремился продолжить знакомство. Для него это было просто минутной отдушиной. И ничем более. Революция – дело серьёзное, в ней нет или почти нет места для личных взаимоотношений, которые не завязаны на политике.
Но все люди разные. В сидящем перед собой Хрущёве Лазарь разглядел единомышленника и соратника, который будет без глупых вопросов выполнять то, что ему прикажут, и будет работать без устали. У Хрущёва почти не было образования, но он считался крепким и выносливым рабочим. А это то, что надо. Лазарь решил привлечь его к подпольной работе и присматриваться, очень внимательно присматриваться, до тех пор, пока не станет окончательно ясно, что этому человеку можно полностью доверять. «Пускать козла в огород», – такое выражение он часто слышал в Кабанах. Пусть Хрущёв станет этим «козлом» – «пустим его в огород», а Лазарь посмотрит, как тот станет себя вести. В главном они сходились с Хрущёвым, они оба рассматривали весь этот политический «огород» как опытное поле возбуждения и подстрекательства народа, что тогда называлось «пробуждением политической сознательности масс».
Вдвоём они внимательно слушали выступление присланного человека, о котором было только известно его подпольное имя «В.В. Гришкин» и что он, якобы, заводской рабочий. «Гришкин» рассказывал, но очень мало, о конференции, которая проводилась в швейцарском городке Циммервальде, и на котором «Гришкин» присутствовал делегатом. Выяснилось, что на конференцию европейских социалистов съехалось 38 делегатов из одиннадцати стран. Большинство, подчеркнул он, были пацифистами. Только некоторые, во главе с Лениным, хотели «превратить войну империалистическую в войну гражданскую». Такая политика тогда была известна под названием «революционное пораженчество». «Гришкин» мотнул головой:
– Видите ли, для Ленина это просто. Он считал, что надо использовать свару между империалистами разных стран, чтобы открыть второй фронт у себя в тылу. Он твёрдо убеждён, что наш личный враг находится у нас дома. Но Ленину также известно, что германские революционеры за подобные предложения поплатились тюрьмой.
– А что вы можете сказать о Троцком? – спросил Лазарь. – Он на стороне Ленина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90