Антон Збук не ломал головы над причинами, побудившими Юнга оказать гостеприимство сыну запойного капитана; он пил, ел и спал, а в промежутках между этими занятиями излагал Юнгу свои мысли, решив на этот раз отказаться от своего мудрого правила скрывать идеи. На это у Збука были свои причины.
– Вы очень суеверны, барон, – заметил Збук, облизывая поднятую ложку. – Меня нянька в детстве учила, что если дрова в печке начнут гореть спереди и станут выскакивать угли, то надо тоже ждать гостей. Вот, один гость уже был… Канака…
– Да… Он дает триста людей, слышали?
– Сколько у вас всего сейчас, барон?
– Пять тысяч. Они умрут за меня, как один.
– Какой пафос, барон!
– Никакого пафоса, что они – дураки, что ли? Все дело в палке. Я вчера велел Шибайло достать воз бамбука… Па-фос! Слышали, а! Збук, вы чудак…
Но Збук не стал вступать в разговор и пошел во двор. В открытую дверь Юнгу было видно, как Збук начал умываться. Он намылил руки и бороду; длинные рукава все время спускались вниз, бородач подтягивал их, прихватывая зубами обшлага рубахи. Барон не мог смотреть на это без хохота.
Збук вытер лицо полой рубахи и совсем было направился обратно в комнату, но появление нового, второго за этот день лица остановило его на прежнем месте.
В ворота въехал всадник на низкорослой серой лошади. Он о чем-то неторопливо разговаривал с караулом, долго не пропускавшим его к крыльцу.
Збук, отряхиваясь, как собака, кинулся в комнату.
– По примете вышло, барон, – выкрикнул он, вертясь на одной пятке. – Взгляните, там еще один бандит приехал. Целый день бандиты ездят! – заключил он с восторгом.
– Говорите толком – кто?
– Не знаю, – завертелся Збук. – Да пустите меня, не трясите. Лучше скажите, чтобы его пропустили. Седые усы, очки… в руках нагайка.
– Крикните сами от моего имени!
Збук вылетел на крыльцо, сбежал вниз и начал расталкивать солдат. Приезжий уже слез с лошади и в нерешительности переступал с ноги на ногу. Это был почти старик с близорукими голубыми глазами, сутулой спиной, но по-молодому крепкими наездничьими ногами. Антон Збук заглянул гостю прямо в лицо и увидел увеличенные очками резкие морщины около глаз.
– Мне нужно барона Юнга, – сказал, кусая усы, гость. – По срочному делу, которое касается лично меня.
Морщины его шевелились.
– Заходите, не бойтесь, – пригласил Збук и увидел в руках наездника, кроме нагайки, длинный предмет, похожий на патронташ. После этого он втолкнул незнакомца в комнату.
– Барон? – спросил тот, как-то странно вглядываясь в фигуру Юнга.
Юнг, в свою очередь, повел, как всегда, подбородком, запахнул халат и выжидательно посмотрел на говорящего. Глаза барона внезапно расширились, как будто бы он вспомнил о каком-то забытом и неотложном деле. Но это продолжалось лишь одну минуту.
– Ну! – грубо буркнул он.
– Конечно, я так и думал, – закричал гость, ударив себя ладонью по лбу и снимая очки для того, чтобы лучше рассмотреть Юнга.
– Мы, кажется, с вами знакомы, барон, – сказал гость, покашливая и садясь без приглашения на стул. – Очень рад, со знакомыми людьми лучше говорить… Но сначала – дело, а потом я буду вас слушать или наоборот, как прикажете. Сегодня очень жарко на улице, а особенно в степи; собаки бродят, высунув языки…
– Собаки… да… собаки бродят, – невпопад пробормотал Юнг и погладил шрам на щеке. – Собственно говоря, что вам угодно от меня и кто вы такой?
– Разве вы – не бандит? – разочарованно протянул Збук. – Вы не предлагаете хунхузов, пулеметов, гранат? Странно, хотя вы в самом деле на бандита мало похожи. У вас лицо как будто не такое…
– Благодарю, – кивнул гость Збуку, как будто бы не замечая того, как исказился Юнг, услышав шутку бородача.
– Так что же у вас за дело?
– А вот… вам не знакома эта штука?
Гость, как фокусник, положил на стол похожую на патронташ вещь. При виде ее Юнг рванулся к столу.
– Дайте, дайте скорее! – кричал он, размахивая одной рукой.
Збук даже посторонился, когда барон с нетерпением схватил поданную гостем узкую седельную сумку из красного сафьяна.
– Да не рвите пряжек, я расстегну, – предложил Збук.
Барон оттолкнул бородача ногой, открыл сумку и подал ее под столом. Из сумки выпала, развертываясь на лету, узкая пергаментная трубка.
– Где вы ее достали, как она к вам попала? – кинулся Юнг к гостю. – У меня пропала лошадь с седлом, но черт с ними, я рад, что эта молитва снова у меня. (Юнг похлопал трубкой по раскрытой ладони и потом снова развернул трубку.) Так где вы ее достали? Говорите, что вы молчите? Поверьте, что если когда-нибудь вы провинились бы передо мной – я вам всегда бы простил все, если не многое, за эту находку.
– Я уже провинился перед вами, барон, – глухо проговорил приезжий, – и провинился тем… Нет, вернее, я пока хочу провиниться перед вами в том, что имею намерения не открывать вам, каким путем попала ко мне сумка… Пользуясь вашей любезностью… могу сказать только, что она пришла ко мне вполне честными путями.
– Хорошо, хорошо, можете не продолжать… Вы знаете – это молитва от пули. Был такой случай давно, еще в годы первой войны здесь с китайцами… Эту молитву подарил мне один чудак, фамилии он своей мне не говорил, но то, что он был большим чудаком – это я знаю… Джа-Лама китайцев бьет, весело и жарко на всю страну, а он, чудак-то этот, рассуждает о разных высоких делах, в философию пускается… А сам китайцев не одобрял, Джа-Ламе сочувствовал и даже дрался с ним вместе. Вот пришлось вспомнить, что он мне молитву-то и дал, я ее выпросил…
Юнг оживленно зашагал по комнате. Полы его халата разлетались во все стороны, он выдувал табак из Папирос и растаптывал его ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55