Но кажется ли удивительным, что в те годы алеуты и эскимосы Нового Света и даже индейцы изучали французский язык? А это было на самом деле. В «высшей» школе на Кадьяке в 1805 году подростков обучали и французскому языку, и географии, и математике. На островке близ Кадьяка жил отшельник, бывший серпуховской купец. Он обучал детей огородничеству, приручал зверей. Земледельческие опыты были успешны: Кадьяк имел свой картофель. В артели Сапожникова разводили рогатый скот. На Кадьяке были склады, в которых хранились запасы китового жира, лососины, ягод, кореньев, грибов, мяса горных баранов. Русские люди прочно обживали Новый Свет.
В 1805 году тридцать аляскинских поселенцев ходатайствовали перед Российско-Американской компанией о том, чтоб их оставили навсегда в Новом Свете. А в Ситке в 1805 году было очень голодно. Люди валились с ног от недоедания и цинги. От цинги не помогало пиво из еловых шишек – изобретение Баранова. Первонасельники Новоархангельска ели каракатиц, мясо чаек, воронов и белоголовых орлов. Припасов, доставленных с Кадьяка, не хватало.
Над Ситкой вновь нависла угроза войны с индейцами. Тойоны, получившие оружие от Барбера, строили крепостицы на островах Ванкуверовых проливов. Оттуда они делали набеги на русские промыслы, стреляли из фальконетов по ловецким ватагам и байдарам звероловов. Этой же осенью племя угалахмютов напало на Якутат. Воины в лосиных плащах умертвили двенадцать русских со Степаном Ларионовым, их начальником. Ночью, после резни в Якутате, туда пришли двести промысловых байдар передовщика Демьяненкова. Звероловы не решались пристать к берегу; несколько дней байдары провели в море, люди теряли силы. Налетел шторм, и большинство промысловых лодок пошло ко дну.
Корсар Барбер, вечный вестник несчастий, узнав о разорении Якутата, приплыл к Кадьяку. Он думал, что теперь-то он может напасть на остров, потому что большинство людей было на промыслах. Но в бухте стояло русское судно, а на кадьякской батарее бодрствовали пушкари. Барбер сосчитал одиннадцать пушек береговой батареи, пушки на русском корабле и поспешил уйти обратно в море.
Пристанищем Барбера были, видимо, острова Королевы Шарлотты, где индейские старшины при помощи белых пиратов выстроили крепости. На одной из них высилась батарея с восемнадцатью пушками. К этим островам пришел однажды капитан Портер. На его корабль приехал индейский тойон. Когда Портер разговаривал с гостем на шканцах, тойон вонзил свой двухконечный кинжал в грудь морехода. Началась резня. Из экипажа корабля уцелело лишь шесть человек. Об этом тоже должен был знать Барбер. И тем неустанней перекликались часовые на крепостных воротах Ситки и Кадьяка. Баранов спал с пистолетом под изголовьем.
Но смелые искания и походы не прекращались. В пасмурный февральский день Баранов в Новоархангельске вышел на берег залива для проводов «Юноны». Он провожал в Калифорнию комиссара первой кругосветной экспедиции, командора и кавалера мальтийского Большого креста св. Иоанна Иерусалимского – Николая Резанова. На пути в Калифорнию командор хотел зайти в устье Колумбии, осмотреть места, где Баранов собирался со временем построить верфи и основать русские поселения. Шторм не дал кораблю подойти к колумбийскому побережью, где незадолго до этого побывал байдарщик Сысой Слободчиков.
Русский корабль совершенно неожиданно появился в порту, близ миссии Сан-Франциско.
«Гишпанские гитары смешивались с русскими песельниками», – так писал Резанов о днях, проведенных в Калифорнии.
Прекрасно образованный и воспитанный, мальтийский командор сумел очаровать в Монтерее и Сан-Франциско всех испанцев и особенно дочь коменданта Сан-Франциско, прекрасную Консепсию де Аргуэлло. Резанов к тому времени был вдовцом; жена его, дочь Григория Шелихова, умерла за несколько лет до этого. Об увлечении Резанова, о его помолвке с Консепсией, о верности ее, о ее несчастной судьбе можно много рассказать. Фрэнсис Брет-Гарт воспел прекрасную Консепсию. В наше время русский поэт Александр Алланд посвятил Резанову и Консепсии свою поэму «Русская Америка».
В моей картотеке есть письма Н. П. Резанова, «исповедь частых приключений...», как он их называет. Они найдены в Вологде в наше время. Он пишет, как «ежедневно куртизируя гишпанскую красавицу», державинский секретарь не забывает о главном. Ведь в его руках была жизнь голодающей Ситки. Завоевав расположение губернатора обеих Калифорний дона Жозе де Ариллаго, коменданта монтерейского Жозе Нурриега де ла Гарро, иезуита отца Жозе и других, взяв приступом сердце дочери коменданта Сан-Франциско, Резанов одержал и последнюю победу. Он добился разрешения продать в Калифорнии русские товары и закупить съестные припасы. Братья Консепсии де Аргуэлло помогли Резанову в заготовках. Он погрузил на «Юнону» хлеб, мясо, масло и отплыл к Ситке. Обитатели Новоархангельска были спасены от голодной смерти.
Так первый русский корабль закончил свой поход к берегам Калифорнии.
Вскоре после возвращения Резанова из Сан-Франциско в Ситку на новом корабле «Николай» пришел Сысой Слободчиков.
В 1806 году Слободчиков привел семьдесят промысловых байдар к устьям реки Колумбии. Потом он прошел в Калифорнию, откуда двинулся к Сандвичевым островам. Он благополучно достиг владений Тамеамеа I, который так искал дружбы с Барановым. Слободчиков был первым русским человеком из Нового Света, которого увидели гавайцы. Аляскинский мореход зазимовал на Гаваях, – это было не похоже на зимовки в заливах Аляски или на скалах Уналашки. Как в сказке, жил Сысой Слободчиков в стране вечного лета, среди пальм и мимоз, при дворце короля-великана, питался кокосами и свининой после аляскинской голодухи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73