Никто не видел этого, но в черноте ночи на многих могилах зашевелилась земля, и из них вылезали когтистые, изуродованные руки…
…
…Фриман быстро побежал к Григорию, но вдруг прямо сверху спрыгнул зомби, преградив Фриману дорогу. Вскрикнув, Гордон поспешно выстрели, но промахнулся. Зомби со страшным ревом кинулся на Гордона. Фриман, судорожно передергивающий затвор уже видел его совсем близко, как вдруг, когда ходячий мертвец был уже в метре от него, его хребет переломила порция дроби. Гордон ощутил, как отдельные дробинки, пролетев через голые ребра перерожденца, прыснули по его скафандру, но броня сдержала их. Зомби упал, и Гордон благодарно кивнул Григорию. Отдышавшись, он подбежал к священнику, который зорко оглядывал холмы – но никого не было. Сохраняя то самое выражение лица, которое не раз пугало Гордона, Григорий пошел дальше по тропинке. Фриман, поежившись, тоже пошел за ним, опасливо оглядываясь. За время ужина у священника он уже совсем позабыл настоящее лицо смерти…
И оно явило себя. Фриман и Отец Григорий подходили к небольшой равнине, зажатой между довольно высоких скал. Фриман еще издали различил в сумерках очертания крестов, но думал, что ему лишь показалось. Но это на самом деле было кладбище. Старое и величественно-ужасное. За мощной чугунной оградой стояли покосившиеся мраморные кресты и гранитные плиты. Зловеще высились над ними столбы двойных могил и обветшалые, но грозные памятники склепов. В сумерках, в тени голых, черных и скрюченных деревьев поднимались старые, местами осыпавшиеся кресты со тершимися надписями, из которых можно было различить лишь глубокое R.I.P. Последнее пристанище мертвых уходило далеко на холм, наверх, где покосившиеся кресты нависали над могилами. Здесь всегда стояла зловещая и гнетущая тишина, нарушаемая иногда лишь хлопаньем крыльев вороны, перелетающей с креста на плиту.
Гордон содрогнулся, входя в эти ворота. Он первым почувствовал неладное. В густых сумерках казалось, что какие-то черные тени, перемещаются в глубине кладбища, между крестами. Словно родственники умерших, пришедшие поплакать на могилы и вспомнить своих близких, гниющих теперь в земле. Словно покойники, восставшие из-под земли, чтобы забрать с собой на тот свет то, что им причитается… Фриман думал, что это ему кажется, но вот послышались и нестройные шаги. Григорий остановился, вглядываясь в черноту кладбища. В звенящей и тяжелой тишине нестройные шаги звучали, как предсмертный гимн. Тени подходили все ближе. Фриман покрылся потом. Не раз в детстве он пугался, слушая страшные истории про мертвецов, восставших из могил. Сейчас эти страхи вновь пришли и прочно засели в сознании. Нет, не может быть…
Из глубины кладбища выходили жуткие создания. Ноги переставляются неуверенно, руки напряженно дрожали. На телах – изорванная, прогнившая одежда, вся в комьях земли. Синюшная, иссохшая кожа, на которой уже вздулись первые язвы. Разошедшиеся, словно треснувшие животы… Белые черви, извивающиеся между костями ног. И хедкрабы на головах.
Фриман замер. Никогда в жизни он не испытывал такого ужаса. Не может быть… Нет!!! Они не могли… Как хедкрабы пробрались в могилы?! Как сумели поднять этих давно ушедших людей?! Гордон почувствовал, что дрожит всем телом. Что в его голове происходит что-то невообразимое. Что рассудок уплывает, вытекает из его головы, оставляя лишь черную зияющую рану… Гордон отказывался верить в это, но они шли. Они шли, и подходили все ближе, хрипя через прогнившие связки. Каково этим мертвым сейчас? Если бы Фриман задумался бы об этом, он бы тоже стал безумен.
– Целься в голову! – зловеще прошептал Григорий, вскидывая винтовку.
Гордон стоял и смотрел, как поднявшиеся из земли мертвецы шли, шли к нему… Такое зрелище было выше его рассудка. Они шли, и влажная земля с их тел комьями сыпалась вниз, обнажая гниющее мясо, заполненное червями и слизью…
Первый выстрел разнес прогнившему мертвецу грудную клетку. О его упавшее тело споткнулись еще двое мертвых и, повалившись на землю, уже не встали. Григорий стрелял и стрелял, потихоньку отходя в сторону, к проходу между могилами. Мертвецы падали, пули отрывали сгнившие руки и ноги, но они все шли и шли… Гордон, очнувшись от ступора, но не от страха, вскинул ружье и тоже выстрелил. Кажется, промахнулся. Священник стрелял, отходя все глубже.
– Сюда, брат! Быстрее!
Фриман кинулся к нему, подальше от этих… Подбегая к Григорию, он надеялся, что зомби отстали, но священник снова выстрелил.
– Освободи душу, дитя! – прошептал Григорий, упокоив еще одного мертвеца.
Фриман встал вместе с ним и они, отстреливаясь, медленно отступали вглубь кладбища, в лабиринт крестов. Гордон в паническом ужасе вдруг заметил, что сгорбленные и неуверенные фигуры потянулись к ним уде и из другой стороны. Они шли, неуверенно, но шли. Некоторые из них, те, что сгнили окончательно, разваливались прямо на ходу, но, даже переломившись пополам, продолжали ползти на руках к двум живым на этом пиршестве смерти. Фриман сделал пару выстрелов по ним, но остановить такое количество мертвецов он не мог.
– Да прибудет с тобой Светлейший Свет! – Григорий упокоил еще одну душу.
Фриман медленно отступал вслед за ним. Григорий, вдруг прекратив огонь, взобрался на постамент давно развалившегося памятника. Фриман подбежал к нему и тоже залез тужа же. Григорий, словно не замечая Гордона, вдруг рассмеялся в яростном веселье. И выстрелил по подступающим мертвецам. Гордон содрогнулся от этого смеха, но еще больший ужас ощутил, когда посмотрел по сторонам.
Мертвые шли отовсюду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109