Ольга Маврокордатос
15
Глава, в которой, растратив двадцать лет на ложные окольные дороги, узнают наконец, почему затонул красавец «Титаник»
– Нет! Нет! Он движется к смерти! – взвыл Аугустус.
– Abyssus abyssum invocat! – заключил, помрачнев, Антон Вуаль.
Поскольку Ольга была слишком удручена, рыдала, теряя последние силы, Артур Уилбург Саворньян оборвал вкрадчивую нить, с помощью которой Скво плела свой захватывающий рассказ.
– Забытье, – сказал он, – не перестало смягчать наше горе. Дуглас Хэйг – двадцать лет назад, Антон Вуаль – месяц назад, Аугустус – сегодня – все они умерли, исчезли, сраженные коварным злом, которое все еще бродит вокруг нас, злом, которое сразило также – почему нет? кто знает? – Хассана Ибн Аббу, Отона Липпманна, ту женщину, которая произвела некогда на свет божий Хэйга…
– Всех наших сыновей, за исключением Ивона, – вздохнул Амори Консон.
– Но, – продолжил Артур Уилбург Саворньян, – не приближаемся ли мы, однако, к цели? Разве мы не узнали об основных звеньях? В Саге, что поведала нам сегодня Скво, не опустив ни слова, ни факта, разве не видим мы, черным по белому, возможность углубиться в познание зла, что преследует нас?
– Но он не знал о нашей родственной связи! – закричала вдруг Ольга.
– Хэйг об этом не знал, да, ты не знала также, – сказала Скво, возобновляя свой рассказ. – Но Аугустус знал, он сразу же понял:
Клан, берущий начало свое в Стамбуле, жил во дворце, из которого были видны Танатограмма, расположенная на берегу Великого Черного Озера и Элиппополис на берегу Мраморного моря; род Маврокордатос (иногда пишут «Маврокордато» или «Морокордата») – говорят, на одном балканском наречии, так мало изученном, что его наделяют логографирующей способностью, это означает: «тот, у кого черная грудь» или «тот, кто способен творить большое зло», – род этот подарил султанам немало очень нужных им людей: Станислав был брадобреем Сулеймана, Константин воспитывал Ибрагима, Николай был тарджуменом (сегодня сказали бы: «драгоманом»), а затем собрал для своего патрона, Абд-уль-Азиза, библиотеку из более чем одного миллиона томов (книги приобретались преимущественно по случаю), прославляющих ислам; его сын, Николай-младший, был господарем Баната; говорили, что Абд-уль-Хамид доверял ему все, ибо он в самой высокой степени владел искусством «темнить», превращал бесцветную речь в тарабарщину, в которой никто ничего не мог разобрать, хотя он и подавал каждое мгновение знаки, показывающие, что он шифровал или переводил, согласно довольно примитивному канону.
Николай велел изобразить на своем гербе горящего сфинкса; будучи одним из ближайших фаворитов султана, он полагал, что станет визирем или мамамуши. Но через три года Махмуд III, боясь той власти, которой обладал господарь, опасаясь, что он распространит свои нововведения и на Стамбул, убил его, а затем приговорил к казни на колу большую часть его клана.
Роду Маврокордатос удалось спастись, правда, не без труда. Августин, дед Ольги, устав от Дивана, бежал, добрался до Дюраццо, где занялся адвокатской практикой. Позже он основал газету, которая стала проповедовать неподчинение султану. «Албанец! – возвестила она однажды. – Скоро настанет день триумфа! Вперед на тиранов, взмахнем кровавым стягом Вперед, вперед! Пусть нечистой кровью оросятся наши нивы!»
Волнения захлестнули Дуррес. Было убито несколько турок. Повсюду кричали: «Смерть туркам!» или «Вперед на ислам!» В качестве знамени использовали хоругвь из белого тюля жесткой выделки, украшенную изображением горящего сфинкса – гербом Николая. Крупная национальная партия, либерального направления, но анархистская по духу, мобилизовала общественное мнение. Человек по имени Артур Гордон, которого считали четвероюродным братом великого Байрона, горбатый, подобно последнему, но все же совершенный сын Альбиона, возбудил оппозицию, сочинить для нее Национальный гимн, который вскоре непрестанно насвистывал каждый, потрясая ятаганом.
Через три года турки потерпели поражение. Был подписан мир в Корфу: непобежденный албанский народ добился своей автономии. Вскоре королева Виктория, оспаривая у Кавура право на почти полную власть над зарождающейся нацией, назначила консулом в Тиране лорда Вэниша, блестящего выпускника Оксфорда, которого Ричард Вассал-Фокс третий лорд Холланд сделал своим фаворитом, представив его королевскому двору, а затем оказав ему мощную поддержку при последнем назначении. Августина Маврокордатоса, восхищавшегося одной лишь королевой Викторией, хитрый лорд Вэниш убедил в том, что колониальный или полуколониальный статус как нельзя лучше подходит албанцам, отупевшим за время турецкого господства и совсем не готовым к самоуправлению, что нужно, следовательно, аккуратно предоставить англичанам повод для вторжения, предложив сначала политическим движениям страны, которые жаждали установления власти, называемой диктаторской, а затем окольным путем, сделать из страны доминион. Но нужно было действовать искусно, иначе наверняка Абиссиния, Австро-Венгрия или кто-либо еще могут воспользоваться ситуацией. Согласившись, Августин тотчас же разработал недурной план заговора. Английское золото потекло рекой. Велась подрывная работа, на местах создавались ячейки сторонников. Всюду, где нужно, были расставлены свои надежные люди. Был отлажен механизм, изощренность которого (мы приводим здесь слово, которое позже войдет в состав французского и английского языков), показалась из ряда вон выходящей. Но за три дня до переворота, в то время как батальон англиканских гусар, базирующийся в Бриндизи, томясь в ожидании сигнала к вторжению, manu militari, на албанскую землю, заговор был раскрыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73