Что поделать, сердцу не прикажешь – Франсуаза никогда ему не нравилась. Будущего математика привлекали совсем другие девушки – тоненькие, стройные, изящные и непременно с темными смеющимися глазами, какие были у его матери. И он все реже стал бывать в гостях у Глаузеров, ссылаясь на те или иные неотложные дела. Профессор, будучи умным человеком, быстро разобрался, в чем дело, и с тем же энтузиазмом переключился на Франсуа Жерве. Здесь его усилия оказались вознаграждены. Сразу после окончания курса Франсуа стал мужем профессорской дочки. Свадьба получилась веселой и шумной, студенты и их подруги напились, наелись, натанцевались, нашутились и насмеялись от души. Анрэ был шафером и в глубине души очень радовался, что избавился от этой обузы. Он почему-то был уверен, что Франсуа с Франсуазой не уживутся, но ошибся. Жерве окончил университет, его оставили на кафедре, и он сделал головокружительную карьеру: стал профессором, опубликовал много книг, вырастил даровитых и известных учеников и получил несколько престижных научных премий. А Франсуаза родила пятерых детей и совсем располнела. Они были счастливы, так, по крайней мере, считали все их знакомые и близкие, да и сама мадам Жерве. Но это все было уже потом…
На втором курсе Анрэ Орелли вдруг снова увлекся живописью. Без особого труда вспомнив уроки, данные ему в детстве матерью и нанятыми ею учителями, он сначала просто зарисовывал виды окрестностей, используя мягкие карандаши, которые все равно не годились для учебных работ по техническому черчению. Потом попробовал себя в акварели, нарисовал несколько пейзажей, натюрмортов и даже портрет Франсуа – и все получилось неплохо. Конечно, он понимал, что до совершенства настоящих мастеров, с чьим творчеством был хорошо знаком по музеям, альбомам и открыткам, ему очень далеко, но самого Анрэ собственные рисунки вполне удовлетворяли. Ему каким-то непостижимым образом удавалось передать то красоту заснеженной горной вершины, то необыкновенно легкую тень, бросаемую на черепичные крыши Берна ломаным контуром готического собора, то удивительный свет под сенью изящной колоннады, одной из тех, которыми так славится этот город. Занятие живописью словно подарило ему другой взгляд на мир – он смотрел на то, что его окружало, и наслаждался увиденным, дивясь этой своей неизвестно откуда взявшейся тонкости восприятия. Теперь Анрэ уже и не мыслил себе выходных без вылазки на этюды или посещения музеев. Обычно он бывал в городской ратуше, в готическом соборе Санкт-Винценц, на колокольне Цитглоггетурм или других старинных зданиях, осматривал средневековые укрепления, забирался на башни и подолгу смотрел вдаль. Но чаще всего он бродил по набережным реки Ааре, делая там свои зарисовки, и Жерве постоянно дразнил его тем, что «Анрэ женился на Ааре». Эта глупая шутка, видимо, забавляла его созвучием имени приятеля и названия реки – подобно тому, как его собственное имя было созвучно с именем его невесты. Раздосадованный Анрэ отвечал, что Ааре не в пример лучше Франсуазы Глаузер. Жерве лез в драку, но не проходило и нескольких минут, как приятели мирились, брали бутылочку вина и принимались за рюмкой обсуждать прелести и недостатки знакомых и незнакомых швейцарских красавиц.
Когда Анрэ учился на третьем курсе, произошло событие, которое перевернуло всю жизнь. Однажды, поднявшись на открытую с четырех сторон верхнюю площадку Тюремной башни, молодой человек увидел у самого проема тоненькую фигурку. Девушка, одетая в шелковое цветастое платье и просторный сиреневый свитер крупной вязки, стояла спиной к нему и глядела вниз, ветер трепал расклешенную юбку и играл темно-русыми волосами. Незнакомка выглядела настолько легкой, почти невесомой, что казалось – еще миг, и она раскинет тонкие руки, расправит, точно крылья, рукава свитера и поднимется высоко-высоко в небо, навстречу перистым облакам. В то время Анрэ был еще очень робок с девушками, редко заговаривал с ними первым – но в тот раз слова вырвались сами собой:
– Вы не боитесь, что вас унесет ветром?
Незнакомка слегка вздрогнула – вопрос явно вывел ее из мечтательного забытья – и обернулась:
– Что вы сказали?
У нее было милое узкое лицо с чуть заостренным подбородком и удивительной красоты глаза насыщенного медового оттенка, в которых прятались смешинки. Он еще больше смутился, но повторил:
– Вы стоите так близко к проему… Я вдруг испугался, что порыв ветра подхватит вас, и вы улетите.
Она засмеялась и снова посмотрела вниз:
– А что? Было бы неплохо!
И добавила странную фразу:
– «Отчего это люди не летают, как птицы?»
– Я сам тоже часто об этом думаю, – признался Анрэ. Девушка окинула его заинтересованным взглядом и заметила в его руках альбом и карандаши.
– Вы художник?
– Ну, это слишком громко сказано… – поскромничал он. – Вообще-то я студент, изучаю математику в университете. А рисую просто так, для собственного удовольствия.
– А можно посмотреть?
– Конечно! – Он торопливо раскрыл альбом.
В тот период Анрэ Орелли никак не мог похвастаться обилием желающих ознакомиться с его творчеством. Меж тем ему всегда хотелось показать свои работы кому-нибудь понимающему, даже необязательно специалисту, просто человеку, который любит и ценит искусство. А эта девушка – Анрэ чувствовал это сердцем – была как раз из таких людей.
Интуиция его не подвела. Прекрасная незнакомка долго и с удовольствием разглядывала его зарисовки, отмечая в них именно те моменты, на которые обращал внимание он сам, и отпуская толковые замечания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14