ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ли-Шери больше часа вглядывалась в небесную мандалу. «Зачем нужна луна?» – обратилась она к Прекрасному Принцу.
Прекрасный Принц всем своим видом показал, что Ли-Шери сморозила глупость. Возможно, он был прав. «Ремингтон SL3», в свою очередь, выдал следующий ответ:
Альбер Камю как-то написал, что единственный важный вопрос – стоит ли кончать жизнь самоубийством. Том Роббинс высказал мнение, что единственная серьезная проблема – имеет ли время начало и конец. При этом Камю явно встал с левой ноги, а Роббинс, по всей вероятности, забыл завести будильник. Самый важный вопрос на самом деле только один. И звучит он так: кто знает, как удержать любовь?
Дайте мне ответ, и я скажу вам, имеет ли смысл сводить счеты с жизнью. Ответьте мне на этот вопрос, и я избавлю вас от сомнений о начале и конце времен. Ответьте мне, и я поведаю вам, зачем нужна луна.
3
Так уж исторически сложилось, что члены того сословия, к которому принадлежала Ли-Шери, влюблялись довольно редко. Они вступали в брак ради власти, денег, соблюдения традиций, продолжения рода и оставляли «настоящую любовь» народным массам: этим терять было нечего. Но на дворе стояла последняя четверть двадцатого века, и монаршие особы по всему миру, за исключением разве что пары-тройки невежественных кривляк из африканских джунглей, давно уже смирились с неумолимыми, хотя и вполне демократичными веяниями времени. Семья Ли-Шери была ярким тому примером.
После своего изгнания, более тридцати лет назад, король сделался профессиональным карточным игроком. Покер стал его работой. Недавно, однако, его величество перенес операцию на сердце – ему удалили какой-то там важный клапан и заменили его тефлоновым. Искусственный клапан функционировал исправно, но лязгал, будто печная заслонка. Когда король приходил в волнение, это немедленно становилось известно всему залу. Из-за громкого стука сердца он был вынужден бросить покер – игру, в которой не обойтись без блефа и умения скрывать эмоции. «Когда мне в руки идет хорошая карта, – жаловался он, – этот чертов клапан издает такие звуки, будто я устраиваю презентацию вакуумной посуды», Король убивал время за просмотром спортивных передач, сокрушаясь о добрых старых временах, когда по одному его слову шею Говарда Козелла украсила бы шелковая удавка.
Супруга его величества, некогда первая красавица семи столиц мира, страдала избыточным весом и хронической сексуальной неудовлетворенностью. В Америке она посещала такое количество второразрядных мероприятий (светских ужинов, благотворительных показов мод, гала-того и гала-сего), что начала испускать газы – эдакие пары паштета из гусиной печенки, и реактивная сила этих миазмов продолжала толкать ее вперед, с одного раута на другой, точно колбасную оболочку, надутую композитором Вагнером.
Фрейлин у королевы не было, поэтому переодевание занимало у нее по два часа, а если учесть, что туалеты она меняла трижды в день, то на драпировку обводов корпуса, навешивание драгоценностей и макияж уходило почти все ее время. Она давно свыклась с тем, что муж и дочь существуют сами по себе: король – у телеящика, принцесса – наверху в мансарде. Сыновья королевы (она уже и не помнила, сколько их у нее) обретались в разных концах Европы, погрязнув в бесконечных финансовых операциях по большей части весьма сомнительного характера и стали для нее совершенно чужими. У нее было лишь одно близкое существо – чихуахуа, которую королева вечно тискала на руках.
Если бы короля спросили, чего он ожидает от последней четверти двадцатого века, он бы ответил: «Теперь, когда надежды на восстановление монархии уже нет, больше всего мне хочется, чтобы «Сиэтл маринерс» выиграли национальный чемпионат, «Сиэтл соникс» победили в НБА плей-офф, «Сиэтл сихоукс» отправились на финал суперкубка и чтобы вместо всех этих дурацких комментаторов прямые репортажи вел сэр Кеннет Кларк».
Тот же вопрос, адресованный королеве, вызвал бы такую реакцию: «Ох-ох, макаронный бог! – Это был ее любимый американизм. – Что есть ждать от сумасшедший люди? Я быть рада только то, что майн фатер и мамма миа жить на небесах и не страдать от этот гадкий фремена. Sacre bleu! Я исполнять сфой долг перед корона, дас ист фее». Английский язык королева изучала в семи столицах мира.
Каждый вечер королева Тилли преклоняла колени, напоминавшие огромные белые комки жевательной резинки, на истертый, но все еще роскошный персидский ковер возле своей баржеобразной кровати с высоким балдахином и молилась – о спасении короны, здоровье любимой чихуахуа, процветании оперного искусства – да, пожалуй, и все. Каждую ночь король Макс тайком пробирался на кухню и ложками поглощал сахар и соль, которые доктора исключили из его рациона.
«Дело вовсе не в пяти поколениях родственных браков, этот королевский род подтачивает нечто другое, – полагала принцесса Ли-Шери, которую писаки из светской хроники недавно охарактеризовали как «бывшую чирлидер, помешанную социальную активистку, роковую красавицу, отгородившуюся от мира в тесной мансарде». – Это семейство страдает синдромом Последней Четверти Двадцатого Века».
4
Резиденцией для королевского дома в изгнании (между прочим, звались они не как-нибудь, а Фюрстенберг-Баркалона) служил просторный щитовой дом в три этажа на берегу Пьюджет-Саунд. Возведен он был в 1911 году для состоятельного лесопромышленника из Сиэтла, который в противовес башенкам, куполам и бесчисленным слуховым оконцам, украшавшим псевдоготические особняки других богачей, приказал выстроить «простой американский дом без всяких там выкрутасов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Прекрасный Принц всем своим видом показал, что Ли-Шери сморозила глупость. Возможно, он был прав. «Ремингтон SL3», в свою очередь, выдал следующий ответ:
Альбер Камю как-то написал, что единственный важный вопрос – стоит ли кончать жизнь самоубийством. Том Роббинс высказал мнение, что единственная серьезная проблема – имеет ли время начало и конец. При этом Камю явно встал с левой ноги, а Роббинс, по всей вероятности, забыл завести будильник. Самый важный вопрос на самом деле только один. И звучит он так: кто знает, как удержать любовь?
Дайте мне ответ, и я скажу вам, имеет ли смысл сводить счеты с жизнью. Ответьте мне на этот вопрос, и я избавлю вас от сомнений о начале и конце времен. Ответьте мне, и я поведаю вам, зачем нужна луна.
3
Так уж исторически сложилось, что члены того сословия, к которому принадлежала Ли-Шери, влюблялись довольно редко. Они вступали в брак ради власти, денег, соблюдения традиций, продолжения рода и оставляли «настоящую любовь» народным массам: этим терять было нечего. Но на дворе стояла последняя четверть двадцатого века, и монаршие особы по всему миру, за исключением разве что пары-тройки невежественных кривляк из африканских джунглей, давно уже смирились с неумолимыми, хотя и вполне демократичными веяниями времени. Семья Ли-Шери была ярким тому примером.
После своего изгнания, более тридцати лет назад, король сделался профессиональным карточным игроком. Покер стал его работой. Недавно, однако, его величество перенес операцию на сердце – ему удалили какой-то там важный клапан и заменили его тефлоновым. Искусственный клапан функционировал исправно, но лязгал, будто печная заслонка. Когда король приходил в волнение, это немедленно становилось известно всему залу. Из-за громкого стука сердца он был вынужден бросить покер – игру, в которой не обойтись без блефа и умения скрывать эмоции. «Когда мне в руки идет хорошая карта, – жаловался он, – этот чертов клапан издает такие звуки, будто я устраиваю презентацию вакуумной посуды», Король убивал время за просмотром спортивных передач, сокрушаясь о добрых старых временах, когда по одному его слову шею Говарда Козелла украсила бы шелковая удавка.
Супруга его величества, некогда первая красавица семи столиц мира, страдала избыточным весом и хронической сексуальной неудовлетворенностью. В Америке она посещала такое количество второразрядных мероприятий (светских ужинов, благотворительных показов мод, гала-того и гала-сего), что начала испускать газы – эдакие пары паштета из гусиной печенки, и реактивная сила этих миазмов продолжала толкать ее вперед, с одного раута на другой, точно колбасную оболочку, надутую композитором Вагнером.
Фрейлин у королевы не было, поэтому переодевание занимало у нее по два часа, а если учесть, что туалеты она меняла трижды в день, то на драпировку обводов корпуса, навешивание драгоценностей и макияж уходило почти все ее время. Она давно свыклась с тем, что муж и дочь существуют сами по себе: король – у телеящика, принцесса – наверху в мансарде. Сыновья королевы (она уже и не помнила, сколько их у нее) обретались в разных концах Европы, погрязнув в бесконечных финансовых операциях по большей части весьма сомнительного характера и стали для нее совершенно чужими. У нее было лишь одно близкое существо – чихуахуа, которую королева вечно тискала на руках.
Если бы короля спросили, чего он ожидает от последней четверти двадцатого века, он бы ответил: «Теперь, когда надежды на восстановление монархии уже нет, больше всего мне хочется, чтобы «Сиэтл маринерс» выиграли национальный чемпионат, «Сиэтл соникс» победили в НБА плей-офф, «Сиэтл сихоукс» отправились на финал суперкубка и чтобы вместо всех этих дурацких комментаторов прямые репортажи вел сэр Кеннет Кларк».
Тот же вопрос, адресованный королеве, вызвал бы такую реакцию: «Ох-ох, макаронный бог! – Это был ее любимый американизм. – Что есть ждать от сумасшедший люди? Я быть рада только то, что майн фатер и мамма миа жить на небесах и не страдать от этот гадкий фремена. Sacre bleu! Я исполнять сфой долг перед корона, дас ист фее». Английский язык королева изучала в семи столицах мира.
Каждый вечер королева Тилли преклоняла колени, напоминавшие огромные белые комки жевательной резинки, на истертый, но все еще роскошный персидский ковер возле своей баржеобразной кровати с высоким балдахином и молилась – о спасении короны, здоровье любимой чихуахуа, процветании оперного искусства – да, пожалуй, и все. Каждую ночь король Макс тайком пробирался на кухню и ложками поглощал сахар и соль, которые доктора исключили из его рациона.
«Дело вовсе не в пяти поколениях родственных браков, этот королевский род подтачивает нечто другое, – полагала принцесса Ли-Шери, которую писаки из светской хроники недавно охарактеризовали как «бывшую чирлидер, помешанную социальную активистку, роковую красавицу, отгородившуюся от мира в тесной мансарде». – Это семейство страдает синдромом Последней Четверти Двадцатого Века».
4
Резиденцией для королевского дома в изгнании (между прочим, звались они не как-нибудь, а Фюрстенберг-Баркалона) служил просторный щитовой дом в три этажа на берегу Пьюджет-Саунд. Возведен он был в 1911 году для состоятельного лесопромышленника из Сиэтла, который в противовес башенкам, куполам и бесчисленным слуховым оконцам, украшавшим псевдоготические особняки других богачей, приказал выстроить «простой американский дом без всяких там выкрутасов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84