– Хорошо, тогда представь, как здорово мы заживем. Ты будешь заведовать арсеналом.
Хорошо, решил Бернард, он станет ухаживать за ней. Он будет обращаться с Ли-Шери так, словно ее промежность – это венский свадебный торт с кремом, взбитыми сливками, глазурью и прочими финтифлюшками. Он будет вести себя так, точно врата ее вагины охраняют игрушечные солдатики.
Для Макса и Тилли Бернард был всего лишь простолюдином, с которым Ли-Шери познакомилась на диких Гавайях. Они ни за что бы не признали его кавалером своей дочери, если бы не Хулиетта, которая замолвила за него словечко. В благодарность за это она получила от Бернарда пластмассовую лягушку, доверху набитую кокаином (в последнее время старушка необычайно пристрастилась к этой субстанции).
Бернард поселился в центре города, на Пионер-сквер. Он снял «люкс а-ля Буковски» в гостинице скверного пошиба «я-так-долго-был-на-мели-что-этот-чудный-отельчик-как-раз-по-мне». Это был одиночный номер в здании, облюбованном пенсионерами и мышами. Диван в гостиной служил Бернарду кроватью, которая иногда по ночам опять норовила превратиться в диван. В ванной, где Бернард перед визитом к Ли-Шери перекрашивал волосы, сиденье унитаза пестрело пятнами от сигарет. Бачок весь проржавел, а занавески были перепачканы сажей. Среди других достоинств номера стоило упомянуть пауков, засаленные обои и настенный календарь – он был ужасно древним и искренне верил, что выходные могут выпадать на середину недели.
Облачившись в черный костюм, черную сорочку, черный галстук, черные носки и ботинки, Бернард сел за руль своего старенького спортивного «мерседеса» и выехал из центра. Дождь прекратился, но в небе низко висели тучи цвета кротового меха. Небо над Сиэтлом напомнило Бернарду о тюремных простынях. Сегодня мы можем сказать, что это был дурной знак.
Король, и королева собирались принять Бернарда в библиотеке. Воздух там был затхлым, зато на полу лежал очень редкий и дорогой белый ковер – белее белых голубей, белее зубной боли, белее, чем дыхание самого Господа Бога. Бернард не виделся с Ли-Шери уже почти две недели и решил тайно передать ей записку через Хулиетту. В записке он собирался попросить принцессу проявить изобретательность: «Пусть нас сожрут голодные страусята, если мы не придумаем какой-нибудь хитрый способ встречаться». В ожидании будущих тестя и тещи Бернард сел за письменный стол и принялся усердно выводить каракули. От волнения он опрокинул чернильницу, и ее содержимое оказалось на том самом белоснежном ковре. Лужа получилась изрядная. Пятно так и не вывели.
Думаете, королева Тилли проявила любезность и сделала вид, что ничего страшного не стряслось? Фигушки.
Она даже не пыталась скрыть свое крайнее неудовольствие. В ледяном молчании Тилли нервно гладила чихуахуа. Вечер проходил в тоскливом унынии. Неловкость и напряжение повисли в воздухе, как тучи в небе.
Чай подали в серебряном чайнике, чей носик когда-то кланялся Уинстону Черчиллю. Чай был превосходным, но гостю дико хотелось текилы. Король попытался завести беседу о баскетболе, потом о ежевике. Принцесса не поднимала на Дятла глаз. Через электрическое поле владевшего ими желания не пролетела бы и птица, не пробрался бы ни один побег ежевики. Ровно в девять с ухажером раскланялись. Чак хотел было проследить за ним, но потерял из виду, когда Бернард от досады включил сразу шесть сигнальных огней, из них два задних.
На следующий день Бернарду удалось дозвониться до Ли-Шери. Она сообщила, что королева Тилли безутешна и что ему нечего рассчитывать на повторное приглашение.
– Придумай что-нибудь, – попросила принцесса.
– Уже придумал, – отозвался Дятел. – Давай жить в цыганском шатре на маленьком острове у побережья Панамы. Я буду играть на губной гармошке и вплетать в твои косы листья коки.
– Не пойдет, – вздохнула Ли-Шери. – Ты должен загладить вину.
Через несколько дней Бернард купил две дюжины роз и вновь отправился на приступ Ежевичного Форта. Он знал, что король Макс уехал в клинику проверить сердечный клапан. Тем лучше. Бернард навестит королеву. Он заранее отрепетировал первые трогательные фразы. Ему было немного страшно. Он не успокоится, пока не загладит свою вину целиком и полностью.
Дверь открыла Хулиетта. В ее древних, как мир, глазах сквозила тревога. Она жестами объяснила, что Бернарду следует подождать в музыкальной комнате.
– О'кей, но я не захватил свою гармонику, – пожал плечами он. Хулиетта протянула руку за цветами, но Бернард сказал «нет» и вцепился в букет еще крепче. Он вошел в музыкальную комнату и уселся на кушетку.
В эту секунду он почувствовал под собой что-то теплое и услышал негромкий отрывистый щелчок-треск-хруст, как будто крокодильи челюсти схрумкали гигантскую пластинку рисовых чипсов. Бернард медленно поднялся. Крашеные волоски на его шее поднялись вместе с ним. На кушетке лежала любимая чихуахуа ее величества. Бернард нечаянно сел на собачонку и сломал ей шею.
Ему ничего не оставалось, кроме как поднять крышку рояля и запихать мертвую чихуахуа между струнами. Сверху Бернард навалил розы и закрыл крышку. Он ушел, не прощаясь.
Усни, о песик, вечным сном собачьим, твой лай теперь раздастся в садах иного мира, где фараонских кошек станешь ты гонять. В тот вечер Бернард Мики Рэнгл не смог ни спать, ни играть на губной гармошке. Любовь купила ему билет на поезд, без остановок летящий к темной стороне луны, а судьба этот билет прокомпостировала.
На этот раз Чаку повезло, и он сумел выследить Дятла. Желая утопить горе в текиле, Бернард нырнул в одно из заведений на Пионер-сквер, куда обычно не заглядывал, – гриль-бар «Ра», которым заправляли сплошь солнечные типы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84