Но вешать человека столько раз… В общем, мы с парнями твердо решили: мы вас не выдадим.
– Что же мне делать? Нельзя же позволить, чтобы он…
– Приказ есть приказ – наверх вы больше не пойдете. Я вовсе не хочу, чтобы меня самого повесили, а капитан так разъярен, что вполне может это сделать. Так что уходите лучше отсюда поскорее и забудьте его.
Нет, это невозможно! Мари не двигалась с места, пытаясь что-нибудь придумать. Должен же быть хоть какой-нибудь выход!
– Позвольте мне подняться к нему в последний раз.
Бертон покачал головой.
– Ну пожалуйста. Я для него кое-что принесла.
– Принесли?
– Еду. Только еду, больше ничего, клянусь. Мясо, сыр… – Глаза ее наполнились слезами. – Ну позвольте, сержант. Я прошу.
Бертон задумался. Особой любви к капитану он не испытывал, но и приказ нарушать не собирался. С другой стороны, Брэнд, можно сказать, оказал ему услугу – остановил собственную казнь, за которую Бертону могло бы здорово достаться от лорда Пенскотта. Может быть, один, последний раз и не повредит, если никто ничего не узнает. В конце концов, что плохого может сделать эта девушка…
– Я, наверное, сентиментальный дурак, ну да ладно. Один раз и в самом деле ничего не решит. Но помните, только один.
– Спасибо, сержант. – Мари рванулась к лестнице. Бертон последовал за ней и, открыв дверь, остановился.
– Когда-то у меня была дочь, очень похожая на вас. Она влюбилась в одного парня, а он уплыл на корабле. Когда его убили, сердце ее разбилось. Да, именно так.
– И что с ней случилось?
– Не знаю. Она исчезла, вероятно, сбежала в Лондон. – Сержант, помолчав, огляделся, чтобы убедиться, что никто его не слышит. – Если обойти графский замок вокруг и если наш парень, – он кивнул на дверь камеры, – догадается спустить вниз кусок веревки, то, возможно, какой-нибудь девушке удастся время от времени передавать ему еду так, что этого никто не заметит. – Он заговорщицки подмигнул. – Я вот, например, никогда не хожу смотреть, что делается с той стороны.
Слава Богу! Значит, связь между ними не разорвется насовсем. Повинуясь внезапному импульсу, Мари высвободила одну руку и порывисто обняла Бертона.
– Спасибо вам! Как бы мне хотелось вас хоть чем-нибудь отблагодарить.
– Ладно-ладно, идите, пока я не передумал. – Сержант открыл засов, и Мари проскользнула внутрь.
На этот раз ставни плотно прикрывали окна, и поэтому, если бы не мерцание углей в камине, в камере было бы совсем темно.
– Джейсон!
Ответа не последовало. Странно, обычно он всегда ждет ее. Может быть, пленник заболел? Но почему тогда сержант Бертон ничего ей не сказал?
Мари прошла к столу, поставила поднос и осторожно подошла к постели.
– Ты здесь?
– Нет, я в истекающей кровью Шотландии.
Девушка вздрогнула. Откуда саркастический тон? С середины декабря они чуть не каждый день проводили по два часа вместе, и за все это время она ни разу не видела его в подобном настроении.
– Что случилось?
– Огонь в камине еще горит?
– Только угли.
– Разожги.
Мари торопливо прошла к камину, опустилась на колени и нашла несколько поленьев. Через пару минут огонь вспыхнул ярким пламенем. При свете камина она занялась своим делом, ставшим уже привычным за эти последние недели, – совсем как замужняя женщина, подумалось ей… Мари зажгла свечу и поставила ее на середину стола. Затем выложила мясо, сыр, еще теплую булку, разрезанную пополам и густо намазанную маслом.
Джейсон продолжал молчать – ни поцелуя, ни теплого слова. Лежа неподвижно, он следил за каждым ее движением, и отблески огня отражались в его глазах.
– Все готово, любимый. Ты проголодался?
Одним движением он отбросил одеяло, встал и подошел к камину.
– Кажется, они берут верх. Сегодня утром Грегори взбесился, и на этот раз он бы повесил меня по-настоящему. Я едва сумел его остановить, а когда он ушел, я впервые в жизни почувствовал, что испугался. Неделю за неделей залезать в петлю… Ты меня понимаешь? – Он замолчал.
Мари подошла к нему и прижалась к его груди; он жадно ответил на ее поцелуй. Страсть сулила облегчение страданий и забвение. Не было больше капитана Грегори, лорда Пенскотта, виселицы – ничего. Мари почувствовала, как просыпается его тело, как оживает мужское естество. Она нужна ему!
Руки их словно зажили своей собственной жизнью, одежда упала на пол. Обнаженные, они держали друг друга в объятиях, ища утешения в дышащих жаром чреслах, казалось, тоже живущих отдельно от них. Как только они упали на скамью, служившую пленнику койкой, Джейсон мгновенно вошел в нее. Мощными толчками он врывался в нее снова и снова, как будто надеялся этими яростными атаками изменить окружавший его мир. Мари отвечала на каждое движение, не думая ни о чем, почти ничего не чувствуя. Она любила этого человека, и больше ничто не имело для нее значения.
В какой-то момент Джейсон содрогнулся и замер. Мари вскрикнула, изображая экстаз, которого на самом деле не испытывала. Яростно извиваясь всем телом, она старалась продлить его удовольствие.
Потом, когда все кончилось и спазмы утихли, камера наполнилась множеством самых различных звуков: шипением свечей, потрескиванием дров в камине, тяжелым прерывистым дыханием у самого ее уха. Мари крепко сжала бедра, удерживая любовника внутри себя, не желая расставаться с уходящим теплом. Они встречались в течение двух месяцев, иногда просто сидели и разговаривали, иногда сливались в страстных объятиях. В такие минуты Мари словно высвобождалась из своего физического тела и уносилась далеко от Англии. Сегодня она испытала совершенно новое ощущение, тревожное, не принесшее блаженства, но все же приятное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92