«Избранное. В 2-х т. Т.2. Красавица Амга»: Современник; Москва; 1988
Аннотация

Среди белых снегов
Охотник колхоза «Коммунизм» Данила Дарамаев вчера вернулся домой. Он целый месяц промышлял пушного зверя на берегах речки Таастаах. Вернулся с большой добычей. Мех у белок нынче хорошо выкунел, густой, пышный.
Первым делом он прочитал письмо сына, который уже второй год служил в армии.
Сын сообщал, что здоров, получил от командования благодарность. Прислал и фотокарточку. Видно, что возмужал. Пишет, математикой много приходится заниматься. Данила так понял, что он в ракетной части. Ничего удивительного, — как же человеку, окончившему десять классов, не овладеть новой техникой. А Данила на фронте стрелял из снайперской винтовки, и, хоть образование у него было в объёме ликбеза, это не помешало ему вернуться домой с орденами и медалями во всю грудь…
Утром Данила проснулся в хорошем настроении. Он сидел у окна и обдирал белок, мурлыкая себе под нос какую-то бесконечную песенку. Вдруг Данила услышал гулкие удары. Кто-то обивал рукавицей снег с торбасов. Дверь отворилась, и в дом зашёл председатель колхоза Оллонов. Откашлялся, поздоровался. Сел на тальниковый стул, стал тереть щёку кулаком.
— Слушай, — начал и замолчал.
— Ты что, язык проглотил? — улыбнулся Данила. — Опять нелады какие-нибудь? Расхлёбываешь? То-то смирный такой.
— Слушай, — сказал Оллонов сердито, — что ты за человек, слова вымолвить не даёшь. Дело такое: к нам корреспондент немец приехал.
— Немец? — переспросил Данила.
— Немец приехал, не понимаешь, что ли?
— А зачем приехал?
— Смотреть, писать.
— Ну что ж, пусть смотрит. Или у нас в колхозе есть что-нибудь такое, что скрывать надо? Ты ему всё и покажи, ты ведь руководитель. Зачем ты всё-таки ко мне пришёл?
— Слушай, Данила, немец хочет с тобой познакомиться…
— Со мной?
Нож, которым Данила скоблил шкурку белки, застыл в его руке острием кверху.
— Откуда он меня знает?
— Он тебя ещё не знает, — сказал Оллонов, не глядя на Данилу. — Но ты ему понравился. В клубе на доске Почёта твоя фотография. Волком смотришь. А как ещё узнал, что беспартийный, упёрся пальцем тебе в грудь. В гости захотел. Так что готовься. Он на ферме чёрно-бурых лисиц, а вечером к тебе придёт.
— Сам понимаешь, — сказал Данила раздумчиво, — белки-то оттаяли. Кто обдирать будет? Завтра же и в тайгу идти надо. Пушной зверь ждать не будет. Сам понимаешь…
— Ну-у, Данила, — протянул Оллонов, — и послезавтра в тайгу пойти можно. Один-то день зверь тебя подождёт, никуда не денется.
Оллонов надел шапку и рукавицы.
— Учти, из района звонили по телефону, просили уделить ему внимание. И если он тебя захотел увидеть, зачем же ему отказывать? Ещё подумает всяко… Так что вечером придём.
— Погоди, немец-то этот какой?
— Кто знает… Зовут Ганс Гюнтер.
— Он западный или восточный?
— Западный. Уже успел сфотографировать старую заброшенную юрту Джаакыпа. А новый клуб не фотографировал. Говорит, стариной интересуюсь. — Оллонов взялся за ручку двери. — Ты уж вечером малость язык попридержи. А то ты вечно ругаешься…
— А что, нельзя?
— Меня-то можно ругать. Я к этому привык. А вот с немцем — он же гость — сначала подумай, а потом скажи, а то ненароком обидеть можно…
— Погоди, а что немец, без переводчика?
Оллонов усмехнулся:
— Он по-русски не хуже нас с тобой разговаривает.
Оставшись один, Данила закурил и медленно оглядел своё жильё.
— Погоди-ка, в доме надо прибраться. Куда это моя старуха запропастилась?
Уже после того, как Данила ободрал всех оттаявших белок и распялил шкурки, пришла хозяйка.
— Э-э-э, Екелюн, к нам вечером гость придёт, иностранный корреспондент.
Екелюн ничего не ответила. Она сняла шубу, прошла во вторую комнату, и оттуда раздался её голос:
— Говорили, в лавке продают шерстяные кофты — хотела дочке купить. Только пришла — кончились. А из какой страны человек?
Данила думал удивить жену — вот всполошится-то, — а она отнеслась к этой новости так спокойно, будто человек из соседнего аласа придёт. «Какие теперь женщины! В старое время робкие были, всего боялись. Скажи, что такой гость придёт — сразу бы в коровник прятаться. А теперь… Посмотри-ка ты на эту Екелюн».
Данила подошел к жене:
— Этот гость из Германии Западной. Чем кормить будешь?
— Так вроде всё есть… управлюсь…
— Екелюн, гость, наверно, захочет попробовать нашу якутскую еду. Строганина у нас есть, конское сало тоже. Вот чохоны приготовь… Пусть вспоминает потом, что ел у охотника Дарамаева…
Дочь свою, Туяру, Даниле не пришлось предупреждать. Вернувшись из школы, Туяра с порога крикнула:
— Отец, говорят, у нас гость будет, из Германии. Правда?
— Ну да… а кто тебе сказал?
— Он что, настоящий немец?
— Ну да, настоящий немец — из Германии Западной.
— Зачем он к нам придёт? Ты его знаешь?
— Нет, не знаю, но он хочет поговорить со мной.
— А когда придёт?
— Да хоть сейчас может.
— Ой!
Туяра убежала в свою комнату и скоро вышла оттуда в белом шёлковом платье. Данила растроганно смотрел на свою дочь. Стройная, как молодая берёзка, лёгкая, словно пёрышко! Личико чистое, румяное, будто умылась до скрипа прозрачной родниковой водой. Екелюн такая была…
— Туяра, — он старался говорить строго, — ты только пришла и сразу за книгу. Помогла бы матери.
— Это, отец, учебник немецкого языка…
Кончался короткий зимний день, окна постепенно темнели. Заработала поселковая электростанция, и в доме загорелся свет.
Данила сидел у окна, прислушивался, не идут ли. Екелюн не проявляла никакого беспокойства.
Наконец Данила потерял терпение:
1 2 3 4