Любовь ЛУКИНА
Евгений ЛУКИН
СТАЛЬ РАЗЯЩАЯ


1
- Да поразит тебя металл! - вопила Мать. - Да заползет он тебе в
руку, когда уснешь! Да лишишься ты рассудка и поднимешь металл с земли!
Чага стояла бледная, как пепел. Уронив костяной гребень, она смотрела
под ноги - на неровную, глубоко процарапанную черту, навсегда отделившую
ее от живых.
Вокруг песчаной проплешины шуршала, качалась трава, а живые по ту
сторону стояли так тихо, что временами чудилось, будто в степи всего два
человека: сама Чага и заходящаяся в крике Мать.
- Да подкрадется он к тебе сзади! Справа! Слева! Да ударит он тебя в
горло! В печень! В кость!
Где-то рядом фыркали и переступали стреноженные звери. Ветер
перекатывал у ног рыжее облачко вычесанной шерсти, да колола глаз
блестящая крупинка, так неожиданно легко погубившая Чагу.
Как отрывают присохшую к ране одежду, она отняла наконец взгляд от
черты и увидела искаженные отшатнувшиеся лица сородичей. Все они были
ошеломлены и испуганы - вопли Матери застали врасплох не только Чагу.
Впрочем, они уже приходили в себя. Тонкие губы Колченогой тронула
ядовитая улыбка; Натлач с братом, переглянувшись, вопросительно уставились
на Стрыя. А тот стоял неподвижно - огромный, страшный. Перечеркнутое
шрамом лицо было обращено к Матери; в глазах - изумление и гнев.
Стрый!.. Чага подалась к нему, едва не заступив черту. Стрый не
допустит! Он же сам говорил ей: "Вся надежда на тебя, Чага. Если ты не
заменишь Мать, эта старая дура когда-нибудь всех нас погубит..." Сейчас он
шагнет к ней, и изгнание обернется расколом семейства. Сначала Стрый; за
ним, как всегда, коротко переглянувшись, - Натлач с братом; следом
испуганно метнутся женщины - и Мать останется посреди степи вдвоем со
своей Колченогой...
Стрый! Ну что же ты, Стрый?!
- Светлый! Быстрый! Разящий без промаха! - Мать кричала как можно
громче и пронзительней. Знала: услышь ее кто-нибудь из другого семейства -
и Чаге не дожить даже до полудня. - Приди и возьми! Мы отдаем тебе лучшее,
что у нас есть!
Злобная, коренастая, Мать перехватила поудобнее клюку (ту самую,
которой она проскребла глубокую черту в песчаном грунте) и, уцепив за
вычесанную гриву одного из зверей - рыжую самку, - подтащила поближе,
толкнула на ту сторону.
- Металл найдет тебя! - сорванным голосом бросила она в лицо Чаге и
отступила, тяжело дыша.
Опрометчиво выросшее на открытом месте узловатое овражное дерево, по
всему видать, ломанное металлом не раз и не два, зашевелилось, залопотало
жухлыми листьями, и люди, очнувшись, тоже пришли в движение. Натлач с
братом, неуверенно поглядывая на все еще неподвижного Стрыя, подняли, один
- скатанную кошму, другой - наполненные водой мехи, и двинулись вслед за
Матерью - откупаться. Бросили ношу за черту и, пробормотав: "Металл найдет
тебя", отошли, недовольные, в сторону.
- Смотри! Мы отдаем тебе лучшее!.. - сипло завывала Мать.
Неправда! Бросали что похуже, думали, металл не поймет, поверит на
слово. Рыжая самка прихрамывает: если верхом и навьючить - не осилит и
двух переходов... А мехи старые, левый вот-вот порвется... Чага с
ненавистью взглянула на Мать.
Одна за другой откупаться потянулись женщины. Притихшие, кидали к
ногам скарб, утварь и, стараясь не смотреть на притягивающую взгляд
крупинку металла, поспешно отходили.
Колченогая приковыляла последней - с кистенями в руках. Метнула
наотмашь, надеясь прорвать мех. Промахнулась и чуть не заплакала от
досады.
И вновь тишина поразила песчаный клочок степи - остался один Стрый.
Момент был давно упущен: даже если он шагнет сейчас за черту, никто за ним
не последует - все уже откупились от Чаги. И все-таки Стрый упрямо не
двигался с места - стоял, опустив в раздумье тяжелую седеющую голову.
- Стрый!.. - Испуганный женский вскрик.
Он вздрогнул и, найдя глазами жену, быстро отвел взгляд. Поднял с
земли седло и, тяжело ступая, пошел к черте. Все замерли. Если у Стрыя
хватит упрямства и глупости разделить изгнание с этой сумасшедшей,
семейство лишится главного защитника...
Седло с глухим звуком упало в песок.
- Металл... - Хрипловатый голос Стрыя пресекся. Так и не подняв
перечеркнутого шрамом лица, он неловко повернулся и побрел к живым.
Стрый сделал всего несколько шагов, когда красавец зверь редкой
серебристой масти, полунавьюченный и лишенный пут, внезапно встряхнул
развалистой гривой и, оглушительно фыркнув, двинулся к Чаге. С замедленной
грацией ставя в песок чудовищные плоские копыта, он проследовал мимо
остолбеневшего семейства и заступил черту. Натлач кинулся было наперехват,
но вовремя отпрянул - зверь уже принадлежал металлу.
С тяжелой ненавистью все посмотрели на Чагу. Сочувствия теперь не
было ни в ком.
И наконец медленно обернулся Стрый, видимо, догадавшийся по лицам
сородичей, что случилось. Из-за этого зверя он убил четырех мужчин из
семейства Калбы, из-за этого зверя погиб его сын, из-за этого зверя они
оказались здесь, в чужой степи, вдалеке от знакомых кочевий...
Стрый смотрел. У него было лицо мертвого человека, и Чага вдруг
ощутила, как сквозь страх и ненависть в ней поднимается чувство
пронзительной жалости к этому стареющему тяжелодуму, такому опасному в бою
и такому нерешительному в обычной жизни.
- Металл! - с удвоенной яростью взвыла Мать.
1 2 3 4 5 6