А когда он дотащил меня до гостиницы, я пристал к тому самому портье, рассказывая ему, как здорово Ио трахается. Как она умеет классно целоваться и какая у нее бархатная кожа. И предложил ее ему. На пробу. Кажется, он согласился. Вдвоем с Фэриеном они поднимали меня по лестнице, а я в это время вроде бы рассказывал, что лифт был оборван как раз из-за меня. Надеюсь, парень принял мои откровения за пьяный бред. Сразу за дверью номера я вообще упал на пол, зацепившись ногой за складку ковра. От шума проснулась Ио и распорядилась отвести меня в ванную. Меня туда не то что отвели, а скорее отнесли. И поставили под холодный душ прямо в одежде. Вода начала вымывать с рубашки кровь, и чужаки быстро выдворили портье из номера. Я попытался выбраться из душа, чтобы дать ему на чай, но меня не выпустили. Держали там целых полчаса, от холода даже у меня стучали зубы. Но я начал трезветь. Только тогда меня из душа выпустили, раздели и вытерли. И напоили горячим чаем.
Я сидел в гостиной, закутанный в махровый халат, с мокрыми волосами, сжимал обеими руками горячую чашку с чаем, отхлебывал его - и меня попускало. Во всех смыслах. На опьянение было наплевать, а также на то, что меня еще трясло от холода, главное - меня отпускало отчаяние.
Фэриен смотрел на меня потерянными глазами. Не знаю, о чем он думал, то ли сокрушался, что я такой невменяемый, то ли ему было меня жаль.
Отчаяние и апатия совершенно опустошили мою душу, и моя потаенная любовь забилась куда-то в дальний уголок, чтобы не быть потревоженной. Или я ее туда спрятал, чтобы сохранить еще ненадолго.
Оставалась еще надежда. Я не знаю, на что... не на что-то конкретное, а просто неосознанная до конца надежда на чудо... должно же быть место маленькому чуду в проклятой жизни дьявола? Я не настаиваю, пусть не сбудется, надеждой пусть и останется. Пусть умрет вместе со мной. Хоть что-то умрет вместе со мной.
Я допил чай, надел джинсы Фэриена и его рубашку и ушел. Сказал им какую-то грязь, вроде того, что от их вида меня воротит, и ушел. Ио дернулась было меня наказывать и, может быть, даже убивать, но Фэриен удержал ее, я уж не знаю, каким образом. У двери я честно сказал им, что мне нужно побыть одному и они, кажется, меня поняли.
У гостиницы опять дежурил инквизитор. Ему повезло, что мы с Фэриеном возвращались слишком пьяные, чтобы его заметить, ибо тогда инквизитор рисковал бы попасть в плен к пришельцам. Дурак потому что.
Я обрадовался ему, по-хорошему обрадовался, он знал, кто я, и с ним можно было поговорить. Видите ли... больше поговорить было не с кем... Да, еще был Гавриил, и я мог бы вызвать его, но с ним у меня более сложные отношения, и ему на глаза я не хочу показываться в таком состоянии. Встречая его каждый раз, я видел, чувствовал его несогласие со мной, он до сих пор не простил меня за те давние события, за то, что я посмел спорить с Богом. Он любил Всевышнего не меньше меня, и, наверняка, видел, что ОН был моим поведением разочарован. Таким образом, я причинил боль им обоим.
Инквизитор был немало удивлен, что я подошел к нему, поздоровался, даже пожал ему руку. Потому что понимал его сложности. И снова предложил ему выпить.
Нет-нет, сам я почти не пил, уже перебрал сегодня. Я слушал его сетования на то, что у него возникли сомнения в правильности его действий. Он рассказывал мне, что не понимает, почему теперь дьяволов - двое, и за кем теперь охотиться и следить. И, тем более, убедившись, что все его действия безрезультатны - не понимает их цель. Он спрашивал меня, что происходит, зачем я размножаюсь, и чем это закончится, а я не стал ему ничего говорить, не стал его пугать. Посоветовал ему бросить служение, жениться и растить детей. И быть счастливым. Завтра же. Сегодня же. Немедленно! Потом пожал ему руку еще раз, на прощание, и ушел.
Я бродил по ночному городу, слонялся бесцельно, терялся в переулках и парках, курил сигареты одну за другой, когда натыкался на церкви и соборы - молился. Впрочем, не подходя близко, так, на всякий случай. Когда встречал людей - говорил с ними. Я много встретил людей этой ночью. И спрашивал их всех об одном и том же - для чего они живут?
Я услышал массу ответов. Разных, даже смешных. Когда меня посылали - не обижался, но чаще - отвечали. Задумывались и отвечали. Кто-то говорил - для карьеры, для самовыражения, для того, чтобы оставить после себя память в своем творчестве, кто-то говорил - чтобы сдохнуть, чтобы пить, чтобы трахаться. Один серьезный мальчик в очках сказал - для мамы. Мне даже говорили - живут, чтобы любить... а я понял главное - каждый живет будущим. Не настоящим моментом, когда они по тем или иным причинам идут по улицам, а - будущим. Мечтами своими, ожидаемым счастьем. Уверены, что оно обязательно придет. Разве я могу лишить их надежд? Я... я ведь ангел света... был им когда-то... моей обязанностью было как раз - освещать их души...
Потом улицы опустели, и я бродил в одиночестве. Заплутал где-то в спальных районах. Потом снова вышел к Днепру и вернулся в центр. Сидел под памятником Родины-матери... и плакал.
Я не стыжусь об этом говорить. Как вы уже поняли, не привык скрывать свои промахи и слабости. Вот он я, какой есть, с моими срывами и истериками. Любуйтесь на здоровье и сравнивайте, насколько вы уравновешеннее и умнее меня.
В гостиницу вернулся с рассветом. И с удивлением обнаружил, что мои мучители и любовники тоже, оказывается, всю ночь не спали. Они сидели в гостиной в креслах, завернувшись в одеяла, между ними на столике стояла пустая бутылка из-под коньяка, а пепельница была набита окурками.
Пустую бутылку я убрал под стол и пояснил им, что такова традиция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71