Это приятно - плыть, когда любая мурена инстинктивно чувствует, кто ты, и прячет свои зубы, пока их не выбили.
Мне хорошо. Это удивительно и странно - притом, что я лишен трети своих способностей, посажен на крючок, с которого не сорваться, мною командуют, меня, черт подери, изнасиловали - а мне хорошо!
По истечении часа из меня очень медленно и аккуратно уходит с полпроцента. Только полпроцента, не больше. Ты меня зовешь, Ио? Так мне больше нравится. К тому же за час бултыханий в море я почти успокоился. Нужно будет обязательно обдумать все случившееся, но сначала нужно взять себя в руки и попытаться приспособиться.
Я выбираюсь на берег. Она стоит у кромки воды одна. Теперь уже не голенькая, на ней надето легкомысленно короткое платье. Фэриен, видимо, уже накупался вдоволь. Она видит у меня в руках раковины, спрашивает, что это.
Вместо ответа выпускаю из мизинца один коготь, вскрываю раковины, собираю из них жемчужинки и протягиваю ей.
- Это мне? - спрашивает.
- Извини за джинсы, - говорю я.
Она собирает с моей ладони жемчужины, потом берет меня за руку, и я не вырываюсь. Ладно уже, пусть ее.
Мы возвращаемся в номер, и она опять отправляет меня в душ. В принципе, мне достаточно полсекунды, чтобы и волосы мои высохли, и песок с морской солью испарились с кожи, но я уже знаю, как приятно принимать душ, и потому послушно в него топаю. А когда возвращаюсь, вижу уже настоящий ужин в номере, а не просто булочки с кофе. Мы вместе все это едим, они оживленно болтают, но мне не хочется участвовать в их разговорах. После ужина беру сигарету из пачки Фэриена. Я много чего курил в свое время. Знаю, что такое гашиш, кальян, а уж трубку мира, набитую табаком, раскуривал еще с индейцами до того, как Колумб открыл Америку. Но от первой затяжки по-детски закашлялся. Это я всю эту дрянь курил, а мое теперешнее тело - видимо, нет.
Но одну-то сигарету я дотянул до конца. А когда вернулся в гостиную - никого в ней не обнаружил. Прошествовал в спальню и увидел их там обоих, едва прикрытых покрывалом, на широченной королевской кровати. Они ждали меня и призывно улыбались. И я пошел к ним. Не знаю, почему. Захотелось. Безумный день заканчивался, я был опустошен и потерян. Мне нужно было немного нежности...
А к середине ночи я уже не понимал, чьи губы целую...
6.
Когда проснулся утром, в кровати я был один. Разорванное в клочья покрывало лежало в углу. Это я его разорвал. Случайно. Ночным наваждением, туманной марой промелькнули в голове бесстыдные картинки прошедшей ночи. Я такого от себя не ожидал. Осматриваю спальню - вчера я не обращал внимания на интерьер. Сегодня понимаю, что гостиница относится к разряду очень хороших. Как это правильно теперь говорят - пятизвездочная? Очень все мастерски подобрано в тон, и в то же самое время - присутствует ощущение экстравагантности. Вот что бывает, когда люди долго учатся хорошо исполнять свою работу. Или когда у людей есть способности и врожденное чувство стиля. У меня, например, такого нет. Чтобы так органично обставить комнату, подобрать светильники, занавески, продумать мелочи - мне пришлось бы перелопатить массу пособий, и все равно в результате я сел бы в лужу.
И морем пахнет. У кого-то запах моря наверняка ассоциируется с йодом, у меня же - с солнцем. На тумбочке рядом с кроватью стоит в вазе букет белых роз. Вчера его здесь не было. Или я его не заметил. Можно протянуть руку и потрогать цветы. А можно понюхать. Да что со мной твориться? Какие к черту могут быть розы?
Я поднялся и увидел себя во весь рост в большом зеркале. Что-то многовато на мне засосов. На шее, на груди, на животе. А это что? Ровный ряд зубов отпечатался на плече. Кто-то из них меня укусил. Да, помню, только смутно. И губы у меня вспухшие и яркие. Бр-р! Я сексуально озабоченный дьявол. Улыбаюсь самому себе в зеркале. Ну, надо же, как это получается вызывающе!
Выхожу из спальни, и меня встречают такие же двусмысленные улыбки. Это ж сколько всего смыслов получается? Им хорошо, они хоть помнят, кто из них что со мной делал! Они улыбаются мне, как это делают любовники - многозначительно и чуточку плотоядно. И у них есть на это право. Потому что я... им уступил... Их взгляды отзываются сладким спазмом где-то у меня в животе. Но я умею брать себя в лапы. Эта ночь ничего не изменит в наших отношениях. Да и взгляды эти скорее всего лживы. Потому что чужаки должны быть рады любой возможности окончательно подчинить меня.
Ио протягивает мне чашку кофе, встречает пальчиками мои пальцы.
- Доброе утро! - щебечет она.
- Доброе, - соглашаюсь. И понимаю - ведь и, правда, хорошее утро!
Отхлебываю кофе и смотрю, что они тут делают. Фэриен уютно устроился на диване и просматривает телевизионные каналы, особо не сосредотачиваясь ни на одном. Вокруг Ио, расположившейся у журнального столика, разложены десятки газет на разных языках. Ее тонкая блуза с широкими рукавами сползла с плеча, и ее обнаженное плечико смотрится ну совсем постельно. А я теперь знаю, как она гнется подо мной. Так и хочется схватить ее в охапку и уволочь обратно в спальню. Наверно, она на это и рассчитывает. Но с умным видом продолжает копаться в ноутбуке. В Интернете, наверно. Я не так уж отстал от жизни. Это они поиск ведут, надо полагать.
Закрываю глаза, мгновенно вбираю в себя информацию из телевизионных каналов и из газет. В Интернет даже не суюсь, поскольку знаю, какой там хаос и обилие всевозможных сведений. Мне там без подготовки не разобраться. Но это всего лишь дело времени. А потом я аккуратно ставлю чашечку кофе назад на столик и тычу пальцем в одну статейку. И говорю:
- Он там.
- Что? - разворачивается ко мне Фэриен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71