БЕРЕГ ДИНОЗАВРОВ


1
Был приятный летний вечер. Мы с Лайзой сидели на крыльце, любуясь
тающими в небе розовыми полосками заката и слушая, как во дворе рядом Фред
Хэнникэт снимает газонокосилкой очередной урожай сорняков. Деловито и
жизнерадостно стрекотал спрятавшийся в густой траве сверчок. По улице
промчалась машина, слабый свет фар разогнал тени и отразился в листве
платанов, чьи кроны переплетались над мостовой. Где-то недалеко радио пело
о портовых огнях.
Тихо, тепло, уютно... Мне до смерти не хотелось уходить. Я вздохнул -
воздух отдавал дымком горящих листьев и запахом свежескошенной травы - и
заставил себя встать. Лайза молча подняла голову, глядя на меня снизу
вверх. У нее было личико в форме сердца, маленький, чуть вздернутый носик,
большие, широко расставленные глаза, и самая милая на свете улыбка.
Крошечный шрам на щеке только усиливал очарование - он был тем изъяном,
который придает совершенству законченность.
- Схожу-ка я к "Симону", выпью пива, - сказал я.
- А я приготовлю к твоему возвращению ужин, дорогой, - ответила она и
улыбнулась своей чудесной улыбкой. - Запеченная ветчина и кукурузные
початки.
Одним плавным движением Лайза встала и прильнула ко мне, коснувшись
губами моего уха.
Я спустился по ступенькам, помедлил на дорожке, оглянулся и увидел ее
тонкий силуэт на фоне освещенного дверного проема.
- Возвращайся поскорее, дорогой, - произнесла она, махнула рукой и
исчезла.
Навсегда.
Я никогда не вернусь.

2
Трамвай с грохотом пересек перекресток. Он был похож на большую
игрушку с вырезанными головами, приклеенными к ряду маленьких квадратных
окон. Со всех сторон раздавались гудки. Мигали огни светофоров. Люди
торопились по домам после долгого дня, проведенного в магазине, конторе
или на цементном заводе. Я влился в этот поток, подчинившись ритму его
движения. У меня было много времени. Это-то я усвоил хорошо. Нельзя
ускорить время, нельзя его замедлить. Иногда его можно вовсе избежать, но
это совсем другое.
Размышляя об этом, я прошел четыре квартала и оказался на стоянке
такси. Уселся на заднее сиденье "рео", которому уже давно пора было на
свалку, и сказал водителю, куда мне надо. Он взглянул на меня с
любопытством, недоумевая, что может понадобиться приличному молодому
человеку в такой части города. Он готовился произнести все это вслух, но я
его опередил:
- Уложишься в пять минут - получишь пять долларов.
Парень щелкнул счетчиком и чуть не угробил сцепление своего "рео",
рванул с места. Всю дорогу он поглядывал на меня в зеркало, прикидывая,
как бы все-таки подступиться ко мне с вопросами, которые не давали ему
покоя. Но я вскоре заметил невдалеке неоновые буквы цвета раскаленного
железа, дернул шофера за рукав, сунул ему пять долларов и в следующую
секунду уже стоял на тротуаре.
Не слишком выделяясь среди окружающих строений, здание коктейль-бара
все-таки отличалось претензией на роскошь. Вниз вела пара ступенек.
Верилось, что когда-то, до введения сухого закона, зал выглядел весьма
славно. Стены, покрытые деревянными плитками, не пострадали от времени,
разве что почернели от въевшейся пыли. Лепной потолок был по-прежнему
великолепен. Но по темно-бордовому ковру протянулась широкая вытоптанная
дорожка. Она извивалась, как лесная тропинка, вдоль всего бара и,
разветвляясь у столиков, терялась среди ножек стульев. Кожаные сидения в
кабинках заметно потускнели, некоторые повреждения были заделаны клейкой
лентой, но вытереть следы от кружек, оставленные несколькими поколениями
любителей пива, никто не удосужился. Я занял кабину подальше от бара с
маленькой медной лампой. Ее матовый свет высвечивал нацарапанное на стене
чье-то сообщение о победе в беге с препятствиями в тысяча девятьсот
десятом году. Часы над стойкой бара показывали семь сорок четыре.
Я заказал гренадин у официантки, молодость которой, судя по всему,
пришлась на то время, когда процветал бар. Едва я успел сделать глоток,
как кто-то скользнул на сидение напротив. Человек пару раз глубоко
вздохнул, словно только что пробежал круг по стадиону, и поинтересовался:
"Не возражаете?" Затем махнул рукой в сторону зала.
Я посмотрел на незнакомца. У него было приятное округлое лицо и очень
светлые глаза. Голову покрывал желтенький пушок, как у цыпленка. Одет он
был в полосатую рубашку с отложным воротником, лежавшим поверх пиджака из
голубой шотландки с подставными плечами и широкими лацканами. Рука,
держащая стакан, была маленькой, холеной, с короткими безупречными
ногтями. На левом указательном пальце я увидел тяжелое золотое кольцо с
искусственным рубином. Оно могло бы сгодиться в качестве пресс-папье. В
целом же внешности незнакомца не хватало гармонии, словно его собирали в
спешке, думая о чем-то более важном.
- Не хотелось, чтобы у вас сложилось ложное впечатление... - произнес
он.
Его голос вполне соответствовал облику: он был слишком высоким для
мужчины и как-то дисгармонировал с помещением, полным сигарного дыма.
- Лишь чрезвычайные обстоятельства заставляют меня обратиться к вам,
мистер Рэвел, - быстро продолжал он, будто торопился высказаться, чтобы не
опоздать. - Дело огромной важности... касается вашего будущего.
Как бы проверяя, какой эффект произвело сказанное, он сделал эдакую
выжидательную паузу, словно от моей реакции зависело, как он поведет себя
дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8