– Ты что, хочешь кого-то сюда пригласить? – осторожно осведомилась принцесса.
– О, конечно нет! Но крэги напомнили мне о моем долге перед людьми – ведь если у новорожденного младенца отсутствуют крэги родителей, то позаботиться о нем должен ближайший крэг.
– Ну ты и заботился – и с Юхани возился, и с Фирюзой.
– Нет. Не то. Когда исчезло яйцо, предназначенное маленькому Ю-ю, кругом было много различных моих собратьев, и думаю, что кто-то из них позаботился бы о маленьком принце, если бы вы не бежали с Джаспера. Но когда родилась Фирюза, я был здесь один, и я почувствовал… крэги объяснили мне, что это значило. Я должен снести яйцо.
Минуты две стояла обморочная тишина.
– Сюрприииз… – высказался наконец Юрг.
– Минуточку… – Мона Сэниа вскинула руки, словно призывая ко вниманию целую толпу. – Но ведь там, во дворце Оцмара, на картине было два крэга Кукушонок и еще один, светленький такой; значит, так тому и быть! Это к удаче!
– Гм, дорогая, но ты ведь знаешь, что крэги делают с новорожденными… не сдавался встревоженный отец.
– А кто говорит о новорожденных? Кукушонок воспитает своего сына на отдаленном островке, выстроим там ему хоромы; при них постоянно будет находиться кто-то из дружины, на предмет правильного воспитания. Рано или поздно Пы сможет вернуться в свое поместье уже не как презираемый блудный сын с пестрым и, главное, с чужого плеча, крэгом – а в качестве законного преемника своего достославного папеньки, и с молодым и прекрасным поводырем. Все в лучших традициях!
– Боюсь, Сэннюшка, у тебя острый приступ оптимизма. Ведь на это уйдут по меньшей мере годы… Кстати, когда это ты должен, с позволения сказать, разрешиться?
– Сегодня ночью.
– И ты молчал, курицын сын! Если б не этот разговор – что бы ты делал с яйцом?
– Я уже думал. Я снес бы его в море…
– Сынишку утопить? Ну, Кукушонок, я знал, что у вашего брата всего одна капля крови, по вот сколько мозгов…
– Не смей на него кричать! – взъярилась Сэнни. – Ты что, не понимаешь, что он собирался сделать это из любви к нам?
Юрг, ошеломленный ее тоном, потряс головой, словно пытался вытрясти из ушей визгливые потки, а потом внезапно схватил жену в охапку и закружился по тесному кораблику:
– Бесценная моя супруга, поздравляю тебя: у нас первая настоящая семейная перепалка. Счастлив, что по достойному поводу.
– Ну что ты радуешься? – Сэнни, как это водится у прекрасной половины рода людского, всегалактического, отбивалась демонстративно и безуспешно.
– Что? Да то, что у нас всю жизнь будут поводы праздновать что-то в первый раз Первое знакомство. Первая ночь. Первый сын. Потом второй сын. Потом третий…
– Вторая дочка.
– Нет, сын!
– Нет, дочка!
– Ах, так? Сейчас мы проверим это экспериментально…
– Веди себя прилично! Мы не одни.
– Ох, Кукушонок, прости. Мы совсем про тебя забыли. О чем… А, яйцо. Ты его что, высиживать будешь? И долго?
– Яйцо должно омываться лунным светом. Через девять дней из него появится птенец.
– И только годам к пятнадцати превратится во взрослого петуха.
– Если будет расти вместе с ребенком. Но рядом со взрослыми людьми это произойдет в считанные недели – уж я-то это знаю, пестрые крэги, появляющиеся взамен…
– Не вспоминай об этом, дружище. К тебе относились по-свински, но это закончилось раз и навсегда – во всяком случае, пока мы существуем на этом белом свете. А уж твоего скворчонка мы выпестуем будь здоров…
– Не опережай событий, муж мой, любовь моя. Прежде всего следует позаботиться о яйце.
Она выскочила из кораблика и чуть не наткнулась на Пы, который, сидя прямо на земле, угрюмо подрезал кинжалом стебельки беззащитных колокольчиков. Тихрианский рыцарь, расставив ноги, что делало его похожим на гигантский циркуль, высился перед ним в назидательной позе.
– На твоем месте я бы ему так врезал, так врезал, даром что родимый батюшка – не измывайся над сыном! И братьям…
– Ты это что мне дружинника портишь? – несколько запоздало вмешался командор. – Ты что, и собственного отца прибить способен? Тоже мне творческая личность!
– Да я бы своего отца – если б мне головой поручились, что это точно он, так как я его и в глаза не видел, – вон с той стеночки да прямехонько в море, головкой вниз. Он же меня, стервец, еще младенцем сиробабым продал, хорошо я от них вовремя ноги унес да к кузнецам в подручные пристроился. Так вот, любезный мой кормилец-князюшка!
– Хм, – смущенно прокашлялся Юрг – ну не ладилось у него с воспитательной работой в коллективе, хоть застрелись! – У тебя, конечно, случай особый, но в целом родителей следует почитать.
– Сам-то, поди, не больно почитал-то?
– Я, знаешь, тоже вроде безродный, так что ты меня напрасно князем величаешь.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась Сэнни, – послушаем про твоих предков, а то мне как-то и в голову не приходило раньше поинтересоваться твоим генеалогическим древом!
Пы смущенно переминался с ноги на ногу – вести разговор о предках супруга высокородной принцессы следовало, по его представлениям, не иначе как в королевском Диване, а не так-вот, походя, на травке с колокольчиками. Но принцесса явно придерживалась другого мнения, стараясь отвлечь дружинника от пережитых обид:
– Я слушаю тебя, благородный эрл!
– Ну сейчас ты перестанешь величать меня благородным. Хотя история эта, надо сказать, печальнее некуда. Стоял себе большой беззаботный город, а жителей в нем, если еще и гостей прибавить, было, наверное, поболее, чем на всем зеленом Джаспере. И вот в один самый обычный, никем не угаданный день земля под ним… А что, разве на Равнине Паладинов никогда не было землетрясения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158