И вдруг его охватил высокомерный гнев. Он совершенно забыл об этой
семерке, мечте звездоплавателей, но они-то там, у своих кораблей, все
видели с самого начала и ликовали, предвкушая блистательный финал игры с
таким сокровищем, выпавшем самому юному из них! Да, Материнский Сад
практически непобедим, теперь придется скидывать что попало, а семерка
останется в игре с самого верха - таковы уж древние правила. Можно было
только изумляться тому, что при всей своей неуязвимости Материнский Сад,
который, вероятно, уже не один раз собирался в чьих-то счастливых руках -
да должен был собираться согласно законам вероятности! - эта
беспроигрышная семерка на деле не выиграла ни разу. Ведь если бы это
случилось, то по тем же правилам победившая карта должна была навеки
исчезнуть из магической колоды, непостижимым образом заменившись другим
созвездием.
Семерка превратилась бы в шестерку, затем - в пятерку... Но этого не
происходило. Старинные легенды говорили о счастливчиках, которые
находились на волосок от удачи, и все-таки за полтора десятка веков ни
одна карта Материнского Сада не досталась никому в награду, продолжая
дразнить своей недоступностью. Чудеса? Не иначе.
Впрочем, стоило ли удивляться странной неприкосновенности волшебной
семерки карт, когда в магической игре с судьбой существовало и без того
достаточно чудес? Вот, например, исчезновение выигравшей карты - каким
образом они пропадают сразу во всех колодах Джаспера? И как, каким чудом
обозначение звездной системы, куда кто-то уже направил свой путь,
заменяется на символ совсем другого созвездия, снова одинакового во всех
колодах? На этот вопрос никто ответить не мог. Так предписывал Древний
Закон, родившийся одновременно с Уговором.
Тайны магических колод, однако, волновали только мальчишек вроде
Гаррэля. Закаленные мужи, каким был Асмур из рода Муров, не снисходят до
копания в происхождении сил, движущих их судьбой. К силе магического
закона присовокупить собственную мощь и разум - вот в чем доблесть и
честь. А не в сомнении.
Семь карт нежнейшей утренней масти, перламутрово мерцая, лежали перед
ним. Почему же до сих пор никто из славных командоров не позволил выиграть
ни одной из них?
Да потому, что это - тихие, благополучные созвездия, и ни одно из них
не потребует доблести и не принесет славы. Ищущему битвы покой ни к чему.
Командор произвел секундный смотр грозному строю темно-лилового
козырного войска и безжалостно изничтожил каждую из пленительных утренних
картинок. И то, что после этого осталось у него в руках, было по странной
случайности также одним семейством, и он мог предъявить эти ужасающие
карты всей пятеркой, что он и сделал незамедлительно:
- Безухая Русалка, Могильный Гриф, Трижды Распятый, Тлеющая Мумия...
и Костлявый Кентавр!
Почему карты расположились именно в такой последовательности?
Объяснить это он бы не смог.
Ему не нужно было переноситься туда, к застывшим в предстартовой
готовности кораблям - он и так до мельчайших подробностей представлял себе
эту девятку юношей, сидящих тесным кружком на остывающем камне звездной
пристани, и последние лучи заходящего солнца золотят брошенные его рукой
зловещие карты. И верхний из этих прямоугольников с траурными символами
созвездий - карта, именуемая Костлявый Кентавр.
Он, эрл Асмур, не желал и не добивался такой цели. Судьба.
- Гаррэль, седьмой сын Эля! - проговорил Асмур, как того требовал
древний ритуал. - Возвести остальным, что согласно предначертанию нам
выпала ночь, и на ее исходе мы отправляемся в путь... Цель - перед тобою.
Предначертание не оставило им ни дня, ни утра.
- Слушаю, могучий эрл! - прозвучал в ответ юношеский голос. И исчез.
Асмур снова был один в своем древнем исполинском замке.

2. НЕ ВСЕ, ЧТО СВЕТЛОЕ - СВЕТ, НЕ ВСЕ, ЧТО ТЕМНОЕ - ТЬМА
Он стоял перед черной чашей, в которой уже едва угадывались контуры
крылатого существа. Вечер был на исходе - собственно, он уже и не в счет.
Значит, остается всего одна ночь, да и то не полная. И мона Сэниа, с
которой он не успел проститься. Судьба.
Он опоясался мечом, взвесил на ладони тяжесть полевого десинтора.
Стоило ли его брать? На вечернем пути он вряд ли понадобиться, но Асмур
отнюдь не был уверен, что сумеет (или захочет) вернуться к полуночи в
родительский замок. Он накинул бархатный плащ, по рассеянности упустив из
вида, что закаленный боевой крэг нежностей не терпел. Когда Асмур
застегнул на плече драгоценный аграф, крэг поочередно разжал когти,
вытянул крылья из-под мягких складок материи и снова старательно уложил их
поверх плаща, прикрыв руки и плечи хозяина и ощутимо замкнув серебряные
когти на его запястьях. Пепельные тугие перья были почти неотличимы от
темно-серого бархата плаща и камзола, и зоркая легкая голова с серебристым
султаном укрывала белые волосы эрла, точно живой капюшон.
Крэг нервно подрагивал, укладывая еще плотнее перо к перу -
предчувствовал ночную дорогу. Разговор Асмура с Гаррэлем он слышал - но
вот угадывал ли он мысли человека?
Почти три десятка лет провели они вместе - Асмур и его крэг, но
ответа на этот вопрос мудрый эрл так и не знал. Он спустился на первый
этаж по витой лесенке, выточенной из целого ствола душистого дерева.
Семейная легенда гласила, что основание ее прикрывает вход в заклятое
подземелье, тянущееся под всем континентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54