— Если тебя обуревают архитектурные фантазии, пожалуйста, набросай все это на бумаге и представь на подпись. Желательно в трех экземплярах.— Ты, князь, когда наследничков накуешь в трех ыкзымплярах, тогда и мне указывать будешь, как хоромы городить, — срезала его Паянна. — А ты, княжна, вели мне где-нибудь на бережочку место разровнять и мелким песочком засыпать. Ежели у твово господина к таким затеям душа не прикипает, то я для тебя одной на песке свои задумки представлять буду; что тебе по нраву придется, я на твердый холст перенесу, на то я его цельный свиток приволочила.— Гениальная мысль! — возрадовался командор. — Бери себе по-быстрому дюжину сервов и вали на берег. Там они тебе кусок пляжа отбульдозерят под чертежную доску — и рисуй себе, сколько душе угодно. Заодно детишек позабавишь. Как говорится, бог в помощь!— Не забава то, князь милостивый, — сурово ответствовала воеводиха, — а, может статься, остатняя для меня радость под солнышком приветным. Что мы дотоле в весеннем нашем краю клепали — казармы да анбары. Когда и темницы. А тут — дворец цельный…Она круто повернулась и, глухо топая, покинула шатровый покой.— Зачем ты так? — с естественным упреком обернулась принцесса к мужу. — Ты посмотри, она даже ходит-то с трудом. А сколько забот на себя приняла?— Да столько, сколько хотела, никто ее не принуждал. А что касается бытовых перегрузок, то в последнее время я что-то не замечал, чтобы она слишком уж себя утруждала. С Ю-ю все больше мы с Кихом да Флейжем занимаемся, Фирюзушку все, кому не лень балуют, этот оголец Харров у Ардиньки с рук не сходит. А Паянна твоя исключительно командует да вот теперь еще приноровилась на материк летать, тут она пока каждый чулан в замке не облазает, не угомонится. Впрочем, это как раз меня устраивает, и на берег с сервами я ее для того же отправил — с глаз подальше.— Скажи, чем она тебе не угодила?— Да вот ей-богу, не знаю! Только голос ее трубный прямо-таки слышать не могу. Все эти «анбары», «шустрики умельственные», «ыкзымпляры»… Как будто нарочно выдрючивается, чтобы серость свою продемонстрировать. С души воротит…— Тоже, заметь, словесный оборот, не вполне приличествующий благородному эрлу. Можешь считать, что мои аристократические уши особой разницы между вами не отмечают.— Понял. Уши королевских кровей, которые не видят разницы…— Вот именно. — Она с царственным равнодушием пропустила едкие оттенки в интонациях мужа. — Поэтому лечу следом за Паянной, чтобы извиниться за тебя, и делаю это в последний раз, предупреждаю! Кстати, в знак примирения можешь взять ее с собой вечером к Алэлу.— А вот это — ни за какие коврижки. Можешь сама миловаться со своей Бабарихой.— Миловаться… заразился.Она, не дожидаясь ответной реплики мужа, выпорхнула из дома, но «кухонной воеводихи» на голубом лугу уже не было; годы — годами, но сгоряча она порой могла развить такую прыть, что и дружина едва за ней поспевала.Куда может податься обиженный человек? К морю, естественно. Детишек на колокольчиковом лугу не видно, значит, взяла их с собой. Мона Сэниа взлетела над каменистым спуском и едва не столкнулась в воздухе с Гуен, которая отпрянула с мерзким хохотом — разозлилась. Паянна действительно спускалась по неровным камням, которые, выступая из земли, создавали подобие лестницы; плешины осыпей и обрубки корней делали этот путь малопригодным даже для тренированных ног. Но Паянна, как видно, в сердцах пренебрегла услужливостью дружинников, без хлопот доставлявших ее куда только ее душа пожелает, и теперь, кряхтя, перебиралась боком с камня на камень, напоминая гигантского черного краба. Ю-ю и Фирюза, зажатые, как поросята, у нее под мышками, дрыгали ногами и похрюкивали то ли от страха, то ли от восторга.Непременные сопровождающие, Пы и Флейж, зорко наблюдали за происходящим с вершины лестницы и от ее подножия. Принцесса знала, что в неусыпности стражи она может не сомневаться. Три пары глаз, не меньше (если считать и сову) — так будет всегда.Она спустилась, легким взмахом руки показывая, что караул свободен. Подхватила обидчивую Фирюзу (возьмешь первым сына — разревется)— Слушай, Паянна, а почему бы тебе не побывать вечерком у Алэла? Посмотришь, как тут, на островах, простые люди живут.— Простые! Сказанула. Это король-то — простой?— А здесь короли живут, как все.— Дерьмовый-то королек, стало быть, коль прибытку у него недостает жить по-княжески. — Она углядела вогнутый, как седло, камень, с облегчением присела.— Лроногирэхихауд Милосердный, между прочим, тоже не любит роскоши, — заметила как бы вскользь принцесса, предоставляя младшему поколению заканчивать спуск самостоятельно, благо плюхнуться они могли только в воду, в которой уже научились себя чувствовать свободно, как два лягушонка.— Ну-у-у! Супоставила. То — мудрый князь, всем бывшим не чета. Евоная простота — от строгости душевной.— Ну что касается мудрости, то Алэл ему вряд ли уступит, а к тому же он еще и чародей, не чета вашим сибиллам.Во-во, потому и брезгую. Уж на что наш-то княжий ведун никудышный, а как вперится очи в очи — точно вилкой в душе ковыряет. Не любо мне такое.Мона Сэниа пожала плечами — вот уже чего-чего, а робости или неловкости она перед магами и колдунами никогда не испытывала.— Тебе-то что, княжна, — Паянна прихватила край своей необъятной юбки и шумно в него высморкалась. — Ты живу воду пила, так что покудова у тебя в крови хоть макова росинка от той воды имеется, тебе колдовства сторожиться нечего. Тебя никое чернокнижное стерво не проймет.Принцесса всеми силами постаралась, чтобы на ее лице не промелькнуло ни тени высокомерной усмешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162