Все это было как теоретически, так и практически невозможно, хотя у короля и наличествовал резон уничтожить предводителя крэгов чужими руками…И еще одна немаловажная деталь: если оставить без объяснения появление Харра, то король и принцы могли бы, зримо представив себе мону Сэниа, переслать крэга поближе к ней, даже никогда не видя то место, где она находилась — таков был их наследственный дар. Но как они могли предусмотреть, что Гуен, их недремлющий сторож, не заметит непрошеного гостя с верхушки шатрового корабля?.. Да и рассчитать появление крэга точно на затененном пороге, чтобы его было не разглядеть из караульного кораблика… Нет. Такое мог совершить только некто, прекрасно знакомый с Бирюзовым Долом и жизнью его обитателей, то есть сотни раз видевший все это воочию.Выходило, что и король, и его сыновья в этом не замешаны. Но тогда кто же оставался?Оставалась, как ни печально, дружина. Но Борб, Пы и Ких плескались в море вместе с командором и, стало быть, отпадали. Кто был в карауле? Дуз. Молчун Дуз. Верный, зоркий, всегда обращенный лицом к надвигающейся опасности, словно предугадывающий ее шестым чувством. Некрасивый, длиннолицый и уже не слишком молодой Дуз, напоминавший охотничью собаку за секунду до того, как она сделает стойку. Приметливый Дуз, которого принцесса любила выбирать себе в напарники, потому что чувствовала себя в безопасности, когда он в бою прикрывал ее спину. Любой другой, находившийся в одиночестве в привратниц кой, теоретически имел возможность мгновенно слетать куда угодно и отправить венценосного крэга прямо на порог их жилища. Но только не Дуз. И уж никак не Харра, который для всей дружины был в неведомом и потому непредставимом далеке.А ведь в неконтролируемом одиночестве находился и Эрромиорг. Кстати, венценосный крэг был, по-видимому, ближе всего именно к нему. Но не кто иной, как Эрм, так гордившийся своей должностью сенешаля, больше всех терял в случае любой перемены существующего положения вещей.Так же незаметно друг для друга не могли исчезнуть Сорк и Флейж, остававшиеся в Урочище Белых Тараканов. Ну а если все-таки допустить, то кто из них?..Сорк — такой же невзрачный, как и Дуз, только лицом покруглее; скромный, не терпящий роскоши и вычурности — даже его крэг, помнится, был без хохолка. Во всем, что называется — золотая середина. Такие не бывают персонально незаменимыми, но на них держится если не все королевство, то уж точно — его войско. У таких ровно столько верности, чтобы никогда не изменить своему долгу, и недостает хитрости, чтобы в случае, если это все-таки произойдет, совершить это бесследно и безнаказанно. Да, крэг у него был серенький и поэтому, наверное, и его самого командор как-то назвал «серым, как штаны пожарника». Нет, коварный предводитель крэгов, изощренный в хитросплетениях интриг и заговоров, никогда не выбрал бы себе в помощники такого бесхитростного служаку, как Сорк.И последним в этом невеселом списке оказался Флейж, рыжий насмешник, о котором Юрг после пересказа плачевной истории о Ромео и Юлии отозвался: «Ну этот — помесь Тибальда и Меркуцио». Мона Сэниа плохо представляла себе того и другого, но одно она знала точно: если бы бесславно почившая тварь явилась к Флейжу с посулами или угрозами, то ему в любом случае и договорить не удалось бы: его венценосную голову ожидала бы та же самая участь, что и в этот раз от руки Харра по-Харрады. Кстати, о местонахождении последнего ни Сорк, ни Флейж тоже не подозревали.Наступила минута уныния.— Что же нам остается, муж мой, любовь моя? — шепотом, полным глубочайшего разочарования, вопросила мона Сэниа.— Вынужден констатировать, что осталось самое невероятное: мы сами… Нет, это бред какой-то!— Тогда — как это у вас на Земле называются люди, разыскивающие преступников?— М-м-м… детективы, если память мне не изменяет.— Ну, так вот: мы с тобой просто никудышные де-тек-ти-вы. Я верно произнесла?— Ты и мыслишь правильно: где-то в своих рассуждениях мы допускаем принципиальную ошибку. Глупейшую притом. Но…— Одно только «но»?— И одного хватит! — Он неожиданно сгреб ее в охапку, неуклюже, по-медвежьи — адреналин, взвинченный до предельного градуса всеми дневными происшествиями, ударил-таки в голову. — Мне совсем не нужно, чтобы ты была детективом — оставайся только всегда такой, как сегодня… Ты бы видела себя со стороны! Я всегда чувствовал, что в тебе дремлет королева, мое твое величество… Мое…— Ох, не в детской же… Погоди. Это, наверное, оттого, что мне предложили стать властительницей всего Джаспера. На правах регентши. Вот я и вошла в роль.— Тебе? Трах-тибидох! И кто же? Папенька?— Ну что ты! Покойник. Собственной персоной.— Та-а-ак, он, оказывается, еще успел наделать тебе гнусных предложений? Вот и оставляй тебя одну. Да, как снег на голову.О, древние боги — снег! Снежок на голову был тогда, когда она услышала голос отца. А вот все последующее — это уже был обвал. Лавина. А ведь она еще не рассказала Юргу и половины всего, что с ней сегодня приключилось. Только это — после. После…А после была все та же неизбывная нежность, и любимые руки, замыкающие ее в теплый кокон отчуждения от всего мира, и шорох потрескавшихся губ, повторяющих беззвучно, но узнаваемо: «Королева… моя королева…» Постороннему слуху это сонное бормотание показалось бы или слишком высокопарным, или до унизительности пошлым — но разве можно дозволять чужому уху подстерегать слова, бездумно рождаемые одним дыханием?.. Королева. А почему — нет? Довольно чувствовать себя изгнанницей, из милости пригретой великодушным Алэлом. Да, королева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162