— К твоим «минуточкам» я, увы, уже привыкла…— Жена, не ворчи — это перейдет в привычку. Если ты ревнуешь меня к Земле, пошлем кого-нибудь другого, хотя бы Пыметсу — в последнее время у него постоянно какая-то обиженная рожа.— Не советую — обязательно что-нибудь да перепутает; Сорк или Дуз надежнее.— Ты же знаешь, мое твое величество, твоя воля — закон.Будь ее воля, она навсегда стерла бы из памяти своих дружинников Барсучий Остров — крошечную звездную пристань Земли, где вот уже больше года все оставалось неизменным, чтобы в нужный момент любой из обитателей Бирюзового Дола мог перенестись туда. Но ее воля в последнее время что-то слишком часто упиралась в тупики…Так или иначе, а блистательная колыбель была готова уже к закату — золотистое чудо с медальонами из севрского бисквита (компилятивный шедевр генерального эрмитажного компьютера).— И все-таки наша лучше, — ревниво заявила принцесса, имея в виду перламутровый дар своего отца. — Ну, как, летим ли мы к Алэлу сейчас или откладываем это на завтра?Милейшая Ушинь несомненно накормит, и притом обалденно вкусно. А первейшее правило путешественника: никогда не откладывать на завтра то, что можно съесть сегодня.— Муж мой, любовь моя, скажи: ты все еще чувствуешь себя заблудившимся путником?И как бы шутливы ни были ее слова, Юрг почувствовал в них неизбывную горечь. В воздухе повисла прохладная, как лягушачье брюшко, пауза.— Ну, тогда прямо сейчас и летим. Я только возьму Ю-ю, и толкаем эту люльку прямо ко входу в Алэлов дом.— Нет, так не пойдет — можем кого-нибудь с ног сбить. Я полечу первая, а ты жди, пока я не приготовлю свободное место для подарка, а то ведь у этого государя жилье тесновато… Когда позову, пусть кто-нибудь, хоть тот же Пы, переправляет и тебя, и колыбель.— Заметано, — кивнул Юрг и привычно чмокнул супругу возле ушка.Она исчезла, и Юрг от нечего делать принялся покачивать ногой драгоценную «люльку». Изрядно потяжелевший наследник, которого он привычно держал поперек живота, сосредоточенно разглядывал накладной медальон, соображая, как бы его отколупнуть. «Ни-ни, — шепнул ему Юрг, — попортишь подарок — огорчишь мамочку».Мамочка что-то замешкалась.Наконец, совсем рядом раздался ее приглушенный голос:— Мы в королевском висячем садике. Место приготовлено справа от обеденного стола.— Давайте, ребятки, кто-нибудь… — скомандовал Юрг.За эту зиму в гостеприимном доме Алэла перебывала по очереди вся дружина, так что хватило легкого и не вполне почтительного толчка кого-то из младших — и Юрг уже стоял возле жены в цветниковой коробочке, разместившейся на крыше королевского дома; тотчас же рядом появилась и дарственная колыбель. Он открыл было рот для поздравительного возгласа — и поперхнулся: мона Сэниа и бледная, как рыбья чешуя, Ардиень с новорожденным младенцем на руках замерли друг против друга, и у обеих выражение лица было прямо-таки невразумительным. Да что это с ними? Успели чисто по-женски поцапаться? Но нет — ненаследная принцесса Джаспера до этого не опустилась бы, а малышка Арди была воплощением кротости.Тогда — что?..Но тут обе женщины смущенно встрепенулись, как бы извиняясь за невольную неловкость, и начались традиционные ахи и охи: ну надо же, девочка (хотя сынишка, даже третий, все равно лучше), да какая хорошенькая, просто прелесть (а у Леонардо все равно красивше), вся в маму (поди разбери, что там на самом деле — все они, желторотики, одинаковы). «Просто прелесть» крутила светлой, почти безволосой головенкой и пускала пузыри, являя собой общевселенский стандарт новорожденной homo sapiens.Явились старшие сестры с сыновьями — Радамфань с таким же светловолосым наследником престола, в требовательных воплях которого при желании уже можно было распознать истинно имперские нотки, и Шамшиень с рыжим плотненьким крепышом — ну, этот-то рожицей был весь в папашу, и так же молчалив. Алэл не показывался, зато впорхнула сияющая Ушинь, и разговор потонул в бесчисленных традиционных «милые вы мои!»В колыбель полетели перинки, подушечки и все трое младенцев. Счастье было всеобщим. Юрг, правда, впервые почувствовал себя здесь не в своей тарелке, оглушенный щебетом восторженных мамаш, и уже искоса поглядывал на Кузнечного эрла, прикидывая, как бы им объединиться во имя мужской солидарности.И тут появился Алэл. Царевны разом притихли; невольно поддавшись общему настроению, запнулась и Сэниа, только Ю-ю, уже перепачкавший нос в медовой цветочной пыльце, радостно завопил: «Деда!» и затопал к королю, чтобы как всегда бесцеремонно повиснуть на подоле его длинной, затканной диковинными узорами хламиды.Чужому внуку Алэл позволял решительно все, но со своими, похоже, он с первых же дней установил суровую дисциплину, потому что Ардинька вспыхнула, подхватила из колыбели рыжего малыша и почему-то унесла в задние комнаты. Впрочем, это были их внутренние дела, в которые не пристало вмешиваться подданным другого королевства.Застолье, как всегда, было обильным и отнюдь не вегетарианским, как того можно было бы ожидать в доме правителя, чьи подданные поголовно были рыбаками. Восторг по поводу изящества и роскоши колыбели не иссякал, и Юргу пришлось совершить маленький экскурс в область французского барокко (просто счастье, что он запомнил этот термин — остальное можно было и приврать, благо в череде многочисленных Луев он путался еще в школе, предпочитая им тангенсы и котангенсы). Король благосклонно кивал, но от зоркого ока принцессы не укрылась его нахохленность, из-за чего он напоминал большую усталую птицу, которая на старости лет рискнула обзавестись птенцами, а теперь сомневается, по силам ли ей такое счастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162