Также УВКБ ООН оказывает поддержку Перу, но на границе находятся джунгли, так же, как и на границе Колумбии с Бразилией.
Еще немного информации: в год здесь происходит 3 000 случаев убийств и похищений. В среднем девять-десять человек в день.
Несмотря на то, что за последние три года все больше и больше людей бегут в Колумбию, основная часть — гражданские жертвы конфликта — остается в стране. Высоко число перемещенных внутри страны лиц (ВПЛ). Кажется, что получить помощь и достоверную информацию становится все сложнее. Возможно, международному сообществу сложно правильно оценить ситуацию. По последним данным, внутри страны в день перемещается от 500 до 900 человек. Я спросила, почему они остаются в стране. Сотрудник УВКБ ООН сказал, что единственная причина в том, что в Колумбии им легче найти работу.
Продолжающийся долгое время вооруженный конфликт унес сотни тысяч жизней и заставил покинуть свои дома более 1,5 миллиона человек. Тысячи убежали в соседнюю Венесуэлу, Панаму и Эквадор. В 2001 году колумбийцами было подано 2000 запросов на предоставление убежища в Эквадоре по сравнению с 30 в 2000 году. В течение первой половины 2002 года было зарегистрировано 2198 запросов о предоставлении убежища. Согласно Официальной статистике, за период январь-май 2002 года колумбийские беженцы находятся на седьмом месте по объему поданных заявок на предоставление убежища.
Четыре года назад президентская кампания победила благодаря обещаниям мира. В феврале прошлого года мирный процесс развалился. Выборы были выиграны разговорами о войне, об использовании силы для наведения порядка. Я могу себе представить, как этот новый способ повлияет на судьбы людей. В любом случае гуманитарные работники готовятся к ухудшению конфликта.
Я посетила офис УВКБ в церкви, чтобы встретиться с ищущими убежище или с теми, кто уже получил статус беженцев, чтобы послушать их истории. Ерта Лемос является главой Комитета по делам беженцев, одного из партнеров УВКБ ООН в Кито. Она говорит, что рада быть миссионером. У нее приятная улыбка, и она носит кольцо с распятием на пальце, на котором обычно носят обручальные кольца. На стенах висят постеры УВКБ ООН с фотографиями детей из различных частей света. Один ребенок выглядит в точности, как Мэддокс.
Ерта объясняет нам, как работает этот офис. Он открывается в 7 утра, чтобы начать принимать людей, обращающихся за убежищем. Самые худшие случаи — это когда людей преследуют военизированные группы. В основном обращаются родители или одинокие дети. Много случаев, когда обращаются люди, которых пытали.
«Эти случаи, помимо всего прочего, требуют эмоциональной и духовной поддержки», — говорит она.
Сначала проходит краткая консультация: надо выяснить, ищут ли они убежище. Если да, то они начинают заполнять документы, чтобы заявить о своем случае. Затем идет серия консультаций. Каждый день в офис приходит около двадцати пяти или тридцати дел. Все случаи разные. Например, мать и семь детей: значит, в этом деле уже восемь человек. Офис тесно сотрудничает с правительством Эквадора, представляя тех, кто ищет убежище.
Через окно я вижу людей, пришедших на консультацию. Я видела людей, ищущих защиты, но эти кажутся особенно подавленными, сломленными. Язык тела говорит о том же: голова немного опущена, руки крепко сжимают бумаги или пакет, в котором находится все, что у них осталось.
Мы прошли по коридору, полному людей. Один мужчина водит взад и вперед своего плачущего ребенка. Несколько детей сидят вдоль стены. Не могу точно сказать, но кажется, что они без родителей.
Мне сказали, что сейчас я встречусь с человеком, чью жену и детей убили у него на глазах. «Он очень травмирован, но понемногу приходит в себя». Ерта вышла, чтобы привести его. Я нервничаю.
Он невысокого роста, одет в черно-серый свитер и рабочую рубашку. Заметно, что он старался хорошо одеться; даже имея так мало вещей. В его свитере много дырок. Его волосы зачесаны назад, и у него очень грустные глаза. Наверное, ему за пятьдесят. Доброе лицо. Симпатичный мужчина. Очень обходительный.
Он объяснил, что он из того же района, в котором три недели назад произошла ещё одна бойня. Его несколько раз просят говорить помедленнее, чтобы они могли переводить.
У него была маленькая кукурузная ферма. Мне кажется, он говорит так быстро, потому что воспоминания причиняют ему боль. Он хочет быстрее пройти через это. «У меня был даже джип», — говорит он. Партизаны начали вымогать у него деньги.
Кажется, он начинает нервничать. Может быть, из-за того, что я записываю? Я попросила перевести ему, что я не буду писать его имени и что мы просто хотим, чтобы люди поняли ситуацию в его стране.
Он продолжает. Военизированные группы пришли в его деревню и завязали бой с партизанами. Позже партизаны обвинили жителей деревни в поддержке военных. Началась бойня. Семьдесят человек в деревне было убито. «Мы не уверены, — говорит он, — партизаны ли это были». Он немного дрожит, когда говорит, и трет свои ладони.
Ему задали вопрос на испанском. Внезапно у него на глаза навернулись слезы, и он не смог сказать ни слова. Вильям объяснил: «Я спросил его, как была убита его семья». Я смотрю на того мужчину, а он смотрит на меня, как будто говоря: «Пожалуйста, не заставляйте меня говорить об этом».
Я перестала записывать. Он пытался сдержать слезы. Вильям сказал ему, что все в порядке. Он может говорить, о чем хочет. Мужчина извиняется. Вы можете себе это представить?! Кто-то извиняется потому, что не может объяснить, как была убита его семья.
Он встает, задирает рубашку и показывает нам два пулевых ранения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60