Вид у него был лихорадочный и подавленный.
Разбуженный треском будильника, он проковылял в машинную комнату и был потрясен тем, что он там обнаружил. Когда он окончательно проснулся и осознал то, что увидел, то пришел в ярость. Однако, будучи психиатром, он осознал симптомы и постарался взять себя в руки. Иначе говоря, он понял, что у него истерика и в приступе он может разбить Психомех так, что его нельзя будет починить, что, конечно, означало бы конец всему. Это не выход.
Поэтому, все еще кипя от сдерживаемой ярости, - он снял крышку пульта управления и внимательно осмотрел то, что находилось под ней. Пяти минут оказалось достаточно, чтобы убедиться, что там все в порядке. Что, в свою очередь, означало...
Кто-то неизвестный, но очень реальный и физический, каким-то образом побывал здесь и выключил ручки управления стимуляцией страха, освобождая Гаррисона от кошмаров. Кто-то прятался здесь, в доме, прямо сейчас. Эта мысль была безумной, смехотворной, но в то же время единственным объяснением.
Пульт управления был не при чем. Гаррисон был накормлен не Психомехом, нет, потому что действие машины связано с психической, а не с физической сферой. Как его накормили? Это была еще одна загадка. Это было невозможно. У него во рту не было остатков пищи, ни капли пролитой жидкости, да он просто задохнулся бы, если бы его попытались накормить.
И все-таки, ведь кто-то же попытался! Совершенно определенно. И ему это удалось. Вес Гаррисона увеличился.
Значит в доме должен быть кто-то еще.
Но кто?
Кених? Этот слуга-немец казался наиболее подходящей кандидатурой для подозрений Вятта.
Он мог отправиться в Германию, развернуться и сразу же прилететь назад. Он мог, как всегда заботясь об интересах своего хозяина, находиться здесь сейчас. Но если он здесь и если он знает, что происходит, почему тогда не выйдет из укрытия, не освободит Гаррисона и не предъявит обвинение?
Или это могла быть Терри, полуобезумевшая от чувства вины, возможно, даже невменяемая? Размышляя про себя, Вятт вспомнил, что она восприняла все, в общем-то, хорошо. Вероятно, это был ее выход, спасительный путь из действий, которые она не могла ни контролировать, ни выносить. Нет, нет, - дурацкая мысль. Он обругал себя за нелогичность. Как же это могла быть Терри? Она была здесь, с ним, когда “эксперимент” не пошел. Преследуя свои мысли по кругу, он размышлял несколько минут, пока здравый смысл не взял верх.
Единственный верный способ убедиться в постороннем присутствии - просто обыскать дом сверху донизу. И после этого, если он ничего и некого не найдет, - а он подозревал, что так и будет, потому что если здесь работа какого-то врага, то противник очень умен и вряд ли позволит раскрыть себя, - тогда Вятт должен сделать так, чтобы никто, кроме него, не смог попасть в машинную комнату, что будет довольно легко.
Он обыскал все. Верхний и нижний этажи, погреб, мансарду, всю более-менее вместительную мебель, - там не только никого не было, там не было даже следов присутствия кого-либо.
Где-то после четыре часов утра Вятт вернулся в машинную комнату. Ввел Гаррисону лекарство, включил ручки управления стимуляцией страха на полную мощность и закрепил их в этом положении. Затем, выйдя из комнаты, запер дверь на три висячих замка и положил ключ в карман.
- Вот это сделано, так сделано! - сказал он себе. - Даже Гарри Гудини не смог бы выбраться из такого переплета!
Он спустился вниз. Терри будет здесь меньше, чем через четыре часа. К тому времени все должно быть в порядке: Гаррисон мертв, все записи приведены в полное соответствие, так же как и нервы Вятта. Но ему надо еще кое-что сделать. Но сначала - душ, побриться, затем кофе. Много крепкого черного кофе.
К четверти шестого утра он пил кофе у себя в кабинете. Он не заметил исчезновения молока и бутербродов.
В шесть утра он почувствовал почти непреодолимое желание проверить состояние Гаррисона, но ему как-то удалось перебороть себя. Вятт был уверен, что Психомех сделает свое дело. А в половине седьмого, после горячего душа, он позволил себе поспать два часа, и только настойчивый звонок Терри в дверь разбудил его.
А за это время в машинной комнате...
* * *
Некоторое время назад все опять пошло не так.
Гаррисон понял это, ощутив инстинктивно какое-то опустошающее чувство, которое возникало каждый раз, когда Машина теряла энергию; он был бессилен что-либо поделать с этим. Казалось, не только Психомех мог помогать ему, - но и наоборот, он тоже мог помогать Машине - во времена кризиса.
Пустыня как раз и была таким кризисом; эпизод, который, как и другие, теперь, ушел в забвение с остальными потерянными воспоминаниями. Теперь Гаррисон помнил только о еде и питье (хотя и неполные ощущения прогресса питания) и что-то из чувства благоденствия, которое пришло позже. В памяти еще было что-то о питании Психомеха: другими словами, он понимал, что Машина каким-то образом приводится в движение его силой и что он применил свою силу для “ремонта” Машины.
После этого он вскарабкался на ожившую Машину, чтобы уехать из пустыни в какую-нибудь красивую зеленую долину, и через непродолжительное время, хотя время, как реальное понятие, не имело здесь такого значения, он поехал вдоль звенящего потока в ту сторону, где тот исчезал среди высоких холмов. Пока Машина следовала через огромную, глубокую расщелину вдоль реки, Гаррисон снова уснул на ее широкой спине.
Он проснулся, когда солнечные лучи вновь упали на него, и увидел, что миновал перевал, что русло реки было сухое, местами потрескавшееся, что окружающая земля выветрилась в странные образования и что Машина двигалась более медленно под тяжелым, темным и гнетущим небом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108