В полдень третьего дня, когда они в молчании ели темные оливки и пили узо в маленьком ресторанчике с северной стороны у подножья горы Иды, Кених вдруг заговорил.
- У Томаса здесь есть очень хороший Друг. Или был, о, уже десять лет назад! Странно, но я не чувствую, что прошло десять лет с тех пор, как я в последний раз был здесь, - он пожал плечами. - Может быть, он уже умер. Он и тогда был старым.
Гаррисон поднял глаза и, казалось, разглядывал его через свои отражающие, иногда загадочные, линзы.
- О, нет, я так не думаю. Почему бы нам просто не поехать в Ретимнон? - конечно, он не видел выражения лица Кениха, когда произносил эти слова, но определил нечто вроде удивления в его голосе:
- Да, Ретимнон. В заливе Армирас. Но, Ричард, как ты узнал об этом? Гаррисон нахмурился.
- Ничего таинственного, - ответил он, на мгновение заколебавшись. - Должно быть, Томас упоминал его при мне...
- Я не могу поверить этому, Ричард, - медленно произнес Кених.
- Но я уверен в этом! - Гаррисон ответил слишком быстро. - Герхард Кельтнер. Да, определенно.
Кених взял его за локоть и сильно сжал. Его голос был холодным и очень тихим.
- Осторожно, Ричард! Да, ты прав, его имя Кельтнер. Это имя, которое верно или искаженно значится в самых первых строчках розыскных за нацистами во всем мире! Если нам придется встретиться с ним, это может быть совершенно другой человек.
Гаррисон ударил себя по лбу, осознавая внезапную головную боль. Складки неуверенности пробороздили его лоб.
- Да.., конечно, - запинаясь, произнес он. - Никое Караламбоу... - и по мере увеличения головной боли он чувствовал увеличивающееся изумление другого.
- Ричард, - прошептал Кених, - невозможно, чтобы Томас упомянул оба имени этого человека.., одному и тому же липу. Я...
- Моя память действительно... - перебил его Гаррисон, на мгновение задохнувшись и сжимая виски, прежде чем продолжить, - ., удивляет, да?
- Да, удивляет, если это только на самом деле твоя память! Но у тебя болит голова. Забудь на мгновение об этом Караламбоу. Может быть, нам стоит остановиться сегодня здесь, а может, найдем место получше в Маргаритос, а завтра отправимся в Ретимнон?
- Нет, - ответил Гаррисон, стряхивая заботливую руку Кениха. - Нет, со мной все будет в порядке. Давай отправимся в Ретимнон сегодня, прямо сейчас. Я должен знать...
- Что?
- ..Этот Никое Караламбоу действительно тот человек, которого я помню, - он повернул бледное лицо и, казалось, снова посмотрел на Кениха. - Если это так, то откуда я его помню?
* * *
Он оказался тем же самым лицом, но это едва ли отвечало на вопрос Гаррисона. В любом случае странная фаза ложных воспоминаний уже миновала его к тому времени, когда он оказался лицом к лицу с незнакомцем, которого, он думал, что знал, чьи имена он вспомнил, даже не зная их.
Был ранний вечер, когда Гаррисон и Кених прибыли в Ретимнон. Зная путь, огромный немец повел машину прямо по береговой дороге в западную часть городка, свернул на дорогу, которая вела к пляжу, где Критское море голубыми волнами (и чуть-чуть маслянистыми) набегало на песчаный берег. В четверти мили дальше по пляжу стоял дом Караламбоу, довольно современный, с плоской крышей в островном стиле. Вокруг него рос обнесенный стеной сад цитрусовых и гранатовых деревьев. Не особенно богатый дом, но не без очарования и некоторой критской красоты, так что любому чужестранцу было совершенно очевидно, что владелец - коренной житель Крита или грек с континента, которые приезжают сюда после выхода на пенсию.
Кених припарковал машину и провел своего друга и хозяина в сад черед небрежно построенную, обвитую виноградной лозой арку из кирпича и шпалер. Сидевший там в лучах быстро угасающего заката загорелый, сморщенный человечек шевелил горячую золу догорающего костра под шипящими и пузырящимися кусками баранины. Около него на сидении тростникового стула находились тарелки с ломтиками томатов, нарезанным кубиками огурцом, измельченным кресс-салатом и другой зеленью, и большой, только что разрезанный пополам, лимон.
Когда Кених и Гаррисон подошли, он поднял глаза, улыбнулся и крикнул в сторону дома:
- Алексия, по-моему, у нас гости к ужину. Принеси еще мяса. Надеюсь, вы не возражаете. - Он встал и протянул трясущуюся руку Кениху. - Кажется, я вас знаю, господа.., но, может быть, я и ошибаюсь. В любом случае, что я могу сделать для вас?
- Герхард, - очень тихим голосом произнес Кених. - Я привел к тебе друга.
У старика от удивления отвисла челюсть.
- Вилли Кених! - выдохнул он. - И... - он повернулся к Гаррисону. - Томас? Но почему ты так молчалив, мой старый друг?
- Я не Томас, господин Кельтнер, - ответил Гаррисон таким же тихим, как у Кениха, голосом. Он дрожал несмотря на тепло вечера. - Меня зовут Гаррисон, Ричард Гаррисон. Томас был моим другом. - Он повернулся и слепо, с упреком посмотрел на Кениха. - Вилли также мой друг, но он не сказал, что вы тоже слепы.
- Немного слеп, да, прошло много лет, а теперь они идут гораздо быстрее. Сейчас я вижу, что вы - не Томас, но, вот, дайте мне вашу руку.
Рука, что сжала руку Гаррисона, была высохшей! Как старая кожа, но он почувствовал в слабых пальцах дрожь - чего? узнавания?
- Ах! Не Томас Шредер, нет, но вы - он! Неудивительно, что я подумал, что вы - это он... - он помолчал. - Вы сказали, Томас был вашим другом. Был. Означает ли это, что он...
- Да, - ответил Гаррисон. - Он умер. Но что вы имеете в виду, говоря, что я - это он? Вы.., знали об этом?
- Конечно, я был с Томасом в старые добрые времена. Я знал о его растущем интересе в этих вопросах. Он часто говорил мне об этом, о своей вере в реинкарнацию. О Томасе никогда нельзя было сказать, что он чудаковатый, и все-таки я знал слишком много об их работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108