Эти странности во внешнем облике визиря подчеркивало его одеяние: черное, напоминающее саван покойника, закрывающее его от плеч до ступней. Его длинные тонкие руки оставались голыми. Их худобу подчеркивали широкие золотые браслеты над локтями. Кхай решил, что ему еще никогда не доводилось видеть кого-то более отвратительного.
Первым Анулеп вызвал нубийского посла, который вскоре должен был вернуться к себе домой на юг.
Отношения с Нубией были, в лучшем случае, прохладными. Чернокожий нубиец с гордой осанкой был почти таким же высоким, как Анулеп, но прекрасно сложенным. Его голову покрывала копна густых вьющихся волос, чем-то напоминающих корону. Одет он был в малиновую тунику, а на носу его блестел огромный бриллиант. Он приблизился к фараону, встал на почтительном расстоянии от него, потом грациозно опустился на колени и склонил голову.
— Встань, черный посол, — приказал фараон голосом, показавшимся Кхайю устрашающим и нечеловеческим.
Это был механический голос, громкий, как эхо в склепе. За каждым словом следовал звук, напоминающий те, что издают мехи кузнеца. Кхай подумал, что легкие Хасатута должны состоять из кожи, а горло — из меди.
Когда нубиец поднялся на ноги, фараон снова обратился к нему:
— Я вижу, что ты один. Твоя жена побоялась пересечь границу Нубии? Разве она не знает, что фараон защищает своих гостей?
— Самый высший из сыновей Ра, сын самого Неба, — ответил черный посол, спокойно и совершенно невозмутимо. — Мои обязанности таковы, что я поступил бы глупо, если бы решил жениться. Путешествующий по дальним землям не может быть отцом своим детям, а как представитель своего царя и страны, я...
— Обязательный человек, — перебил его Хасатут, — хотя многословный и скучный. Да, я понимаю тебя.
Хорошо, можешь идти. Передай привет от меня своему царю. Может, Ньяка соизволит когда-нибудь лично посетить меня и вернет мне мой отряд?
— Дела царя, о Всемогущий, это...
— Знаю, знаю! — прогремел язвительный голос фараона. — А как насчет дел царя-бога? Ты думаешь, они менее важные? Ладно. Не исключено, что мне придется приказать Ньяке предстать передо мной... — Несколько мгновений угроза висела в воздухе. Все собравшиеся молчали. Потом фараон отпустил посла, небрежно махнув рукой. — А теперь иди! — сказал он, отворачиваясь.
Это было плохим началом, и оставшиеся сорок с лишним человек, удостоенных «великой чести», стали с опаской ожидать дальнейшего развития событий. Аудиенции продолжались. Все собравшиеся начали понемногу расслабляться. После нубийского посла фараон разговаривал с тирским священником из Анибуса, которого пригласили в Асорбес для присутствия на ритуальном погребении одного видного чиновника. За ним последовал престарелый правитель Пех-Ила, южного города, стоявшего на берегу Нила. Наконец пришла очередь Харсина Бена Ибизина и его семьи. Все пятеро заняли места на почтительном расстоянии, дети покорно дождались, пока их родители встанут на колени и склонят головы, потом тоже пали ниц перед царем-богом.
— Встаньте! — приказал фараон голосом, внушающим благоговейный страх.
Младшие Ибизины быстро вскочили на ноги, а потом помогли старшим подняться.
— Харсин Бен, — обратился фараон к отцу Кхайя после долгого молчания, во время которого огромная резная маска правителя медленно поворачивалась из стороны в сторону. Правитель разглядывал семью Харсин Бена. — Ра благословил меня архитектором, обладающим неповторимыми способностями, а тебя — прекрасной семьей. Один твой сын силен и умен. Насколько мне известно, он изучает науку цифр и помогает тебе в расчетах, не так ли? И внешность второго мне нравится. Этот мальчик не альбинос?
— Нет, Спустившийся с Небес. Это натуральный цвет кожи и волос, — ответил Харсин Бен.
— Он неестественный, но красивый, — заметил Хасатут, и его огромная голова слегка склонилась в сторону Кхайя. — Подойди поближе, мальчик.
— Иди к нему, — прошептал Харсин Бен. — Немедленно. Поторопись!
Дрожащий Кхай быстро шагнул вперед и пал ниц, прикоснувшись лбом к камню между ступнями фараона.
— Встань, — приказал фараон.
Кхай тут же подчинился и уставился округлившимися от удивления глазами на огромное резное лицо У себя над головой. И сам Кхай, и фигура фараона находились в тени незавершенной части пирамиды, поэтому мальчик мог хорошенько разглядеть его: золотая маска, покрывавшая лицо, и многочисленные драгоценные камни, украшавшие тело, не слепили.
За вырезанными в маске отверстиями для глаз Кхай различил влажный блеск глаз.
— Чем ты занимаешься, мальчик? — спросил фараон.
Грохот и присвист, сопровождавшие каждое слово царя, заставили Кхайя подпрыгнуть.
— Я... я хожу в школу, о Всемогущий.
Огромная голова кивнула.
— Конечно, ходишь. А чем бы ты хотел заниматься, когда выучишься?
— Я хотел бы стать лучником в вашей армии, Спустившийся с Небес, — без колебаний ответил Кхай, к которому понемногу стала возвращаться самоуверенность.
— Да? Прекрасно! Тогда ты должен тренироваться, по крайней мере, один день из пяти. Мы это организуем. — Огромная голова поднялась и посмотрела за спину Кхайя. — Харсин Бен, подойди поближе и возьми с собой свою дочь.
Старик и его дочь подчинились и уже были готовы пасть ниц рядом с Кхайем, но фараон остановил их.
— Нет, нет, не надо, — сказал он и пристально уставился на Намишу.
Сестра Кхайя была закутана в длинную, белоснежную ткань, собранную в складки так, что она открывала ее небольшую упругую левую грудь. Волосы она носила уложенными по последней моде — так, как взрослые женщины, поэтому чувствовала себя взрослой, однако выглядела четырнадцатилетней девочкой, а не семнадцатилетней девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103