Он глубоко вздохнул, встряхнулся и решительным шагом направился к началу горного ущелья, в конце которого едва светило солнце. Поверхность ущелья не лежала горизонтально, а поднималась вверх к чему-то вроде перевала или седловины, так что Джазу, естественно, тоже пришлось подниматься. Он обнаружил, что дополнительные усилия странным образом возбуждают его; кроме того, он сразу же согрелся и теперь мог на чем-то сосредоточиться. Он шел по жесткой траве мимо чахлых кустов, иногда ему встречалась одинокая сосенка, а выше, на горных карнизах, были видны заросли высоких деревьев. Лишь здесь он встретил обстановку, схожую с миром, известным ему... Но этот мир был ему неизвестен. Он был ему чужд, и имелись достаточные доказательства того, что его населяют существа, несущие смерть.
Через двадцать пять минут или чуть позже, сделав паузу, чтобы отдохнуть, прислонившись к огромному валуну, Джаз повернулся, чтобы посмотреть назад.
Сфера теперь оставалась почти в двух милях позади него и ниже, а он, собственно, почти добрался до самого узкого места ущелья, то есть до перевала, но там, позади, на усеянной камнями равнине... эта сфера выглядела, как бриллиантовое яйцо, наполовину погруженное в гнездо из застывшей магмы. А на ее фоне передвигалась темная микроскопическая точка. Это мог быть только Вотский. Еще момент — и Джаз печально покивал головой. Ну да, конечно, это был Вотский!
Щелчок одиночного выстрела эхом донесся до Джаза, отражаясь от стен ущелья. Русский нашел свой автомат там, где Джаз оставил его для него, и теперь он сообщал чужому миру о своем появлении.
"Берегитесь! — говорил он. — Здесь появился человек, и человек, с которым придется считаться! Если вы хотите нормально жить, не вздумайте валять дурака с Карлом Вотским!” Как суеверный крестьянин, свистящий во тьме. А может быть, он просто имел в виду: “Симмонс, мы еще не рассчитались. Пока я просто предупреждаю тебя: не забывай оглядываться!”.
И Джаз пообещал себе, что не забудет...
* * *
Внизу, возле сферы, Вотский прекратил изрыгать проклятия, отложил в сторону оружие и принялся осматривать мотоцикл. Он увидел, что карабины сидения отстегнуты, и лицо его исказилось ухмылкой. В одном из карманов рюкзака находился небольшой набор инструментов. Это было самое последнее, что они передали ему с той стороны, а он так спешил, что не уложил эти инструменты в предназначенное для них место. Потом ухмылка соскользнула с его лица, и он облегченно вздохнул. С тех пор, как Симмонс отобрал у него мотоцикл, он ни разу не вспомнил об этих инструментах. Если бы он вспомнил, то наверняка выбросил бы их где-нибудь на протяжении последних двух миль.
Теперь он отцепил небольшую упаковку от рюкзака, достал из нее инструменты. Он встал на одну из лап передней вилки ногой, подхватил колесо, напряг спину и начал тянуть свободной рукой другую лапу вилки, пока не почувствовал, что она поддается. И тогда он высвободил колесо. Теперь оставалось лишь выпрямить переднюю вилку. Он приподнял мотоцикл за передок и наполовину протащил, наполовину докатил его до пары крупных валунов, которые лежали рядом друг с другом. Если изловчиться засунуть деформированную вилку в дыру между валунами и приложить нужные усилия в нужном направлении... Он приподнял мотоцикл, установил в нужную позицию вилку, начал прикидывать, в какую сторону его разворачивать, — и застыл. Он перестал не только задыхаться от усилий, но и вообще перестал дышать. Что за чертовщина? Вотский подбежал к автомату, схватил его, поставил на боевой взвод и начал дико озираться. Никого и ничего. Но он явно что-то слышал. Он мог поклясться в том, что что-то слышал. Он неуверенно пошел назад к мотоциклу и...
Вот опять! Кожа огромного русского покрылась пупырышками. Да что же это такое... Какой-то слабенький звук? Какой-то звонкий металлический голосок? Крик о помощи? Он вновь стал вслушиваться и снова услышал тот же самый звук. Но это был не шепот, а просто тихий, доносящийся откуда-то издалека голос. Человеческий голос — и исходил он из одной из этих гигантских “червоточин”.
Это было еще не все — Вотский узнал этот голос. Голос Зек Фонер, бездыханный и тем не менее полный отчаянной надежды, готовый общаться с кем-нибудь, с кем угодно, кто относится к роду человеческому в этом совершенно чужом мире.
Он лег на живот рядом с дырой и заглянул в нее. Гладкая шахта была идеально круглого сечения, примерно трех футов в диаметре, она резко сворачивала внизу к погруженному в почву основанию сферы, которого было не видно. Но как раз там, где шахта исчезала из виду... там лежала маленькая радиостанция, точно такая же, как та, что была, у Вотского в кармане!
Очевидно, она принадлежала Симмонсу и он выбросил ее. Каждый раз, когда раздавался голос Фонер, на контрольной панели загорался маленький огонек. Этот огонек предупреждал о том, что в эфире есть сообщение, и советовал владельцу увеличить громкость.
— Алло! — вновь послышался голос Зек Фонер. — Алло! Ну пожалуйста, ответьте! Есть здесь кто-нибудь? Я слышала ваш вызов, но... я спала! Я думала, что это мне снится! Пожалуйста, пожалуйста, если здесь есть кто-нибудь живой, скажите, кто вы! И где вы находитесь? Алло! Алло!
— Зек Фонер! — вздохнул Вотский, облизывая губы и представляя ее. Да, теперь это другая женщина, не та сучка с острым язычком, которая отвергла все его авансы в Печорске! Этот мир поработал над ней. Он изменил ее. Теперь она страстно нуждалась в обществе. В любом!
Вотский достал свою радиостанцию, включил ее и выдвинул телескопическую антенну. Здесь было предусмотрено лишь два канала связи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172