Медленные, клейкие капли темной... субстанции... просачивались сквозь замочную скважину и капали в маленькую лужицу на бетонном полу.
Я тихо перешагнул через старые ящики и коробки и, обогнув кучу неиспользованных досок, приблизился к двери и встал на колени, чтобы посмотреть, как эта мерзость просачивается в гараж. Она была блестящего черного цвета и распространяла ту самую отвратительную вонь, от которой меня чуть не вырвало. Я подумал, не может ли она оказаться горючей? Неужели глубоководные намеревались сжечь меня? Я не думал, что они осмелятся пойти на подобную крайность. Любое последующее расследование несомненно приведет к...
Страшное подозрение закралось в мой мозг, и прежде чем я смог осознать свои действия остановиться, я протянул палец и коснулся края липкой лужи. Вещество оказалось теплым, клейким и прицепилось к моему пальцу, как будто... как будто оно было живым!
Я отдернул палец и увидел, что внешние слои кожи слезли с него — растворились — и, разинув рот, еще раз обернулся к луже ядовитой дряни, чтобы увидеть... увидеть, что она превращается в небольшой бугорок, студенистый сталагмит, увеличивавшийся прямо на моих глазах, и образовывавший... образовывавший... глаз!
Боже правый, так у них там был шоггот, один из их примитивных «механизмов»! И он лился в мой гараж, точно гной из какой-то огромной болячки!
Глаз уставился на меня, и зловонные капли на миг прекратили сочиться. Потом омерзительное око снова растворилось в первоначальной слизи, и течение возобновилось с удвоенной скоростью. Я помчался наверх, не заботясь о том, чтобы не шуметь, вернулся в мою освещенную комнату, чтобы найти способ выкурить шоггота обратно на улицу.
Почти в тот же миг мой взгляд упал на заправленную паяльную лампу. «Интересно, сработает ли она? — подумал я. — Боже! Она должна сработать!» Если и существует хоть что-то, против чего этот ужас из гаража не сможет выстоять, то это должен быть огонь. Я хорошо знал, что эти чудовища могут генерировать ужасные температуры внутри себя, но эта маленькая лужица, это щупальце живой материи — оно несомненно должно быть уязвимым.
Я бросился обратно вниз на кухню, а оттуда в гараж, добрался до двери и грохнулся на колени перед пульсирующим и комковатым озерцом мерзости. Я быстро поджег и накачал лампу, превратив ее в ревущее копье невидимого жара. Липкая гадость потекла еще быстрее, и волнение на увеличивающемся озерце стало более целенаправленным. На этот раз образовалось два глаза, выпятившихся и уставившихся на меня. Тогда я направил на них паяльную лампу!
В тот же миг над лужей образовалось облако зловонного дыма, укутавшего все темной пеленой, а я, зажав одной рукой нос и рот, другой орудовал огненным мечом. Внезапно я почувствовал дикую боль в ноге, как будто на нее плеснули кислотой, и через просвет в вонючем дыму я увидел извивающиеся ложноножки неистово мечущейся слизи. Затем, сопровождаемый совершенно нечеловеческим воплем агонии из-за двери — звуком, который не под силу было бы воспроизвести ни человеческому горлу, ни горлу животного, ни какому-либо механизму, известному людям, — последний клок шоггот-ткани исчез в замочной скважине. Я с паяльной лампой в руках остался стоять посреди пятна черного, выжженного цемента.
Я снова победил, получив время, необходимое для завершения рукописи. Я поднялся наверх и с головы до ног обрызгался животворной водой; затем, как только мои нервы достаточно успокоились, вернулся за стол и продолжил работу, которая была завершена уже больше чем на три четверти...
Это произошло прошлой ночью, почти двадцать четыре часа назад, и это была последняя попытка глубоководных выкурить меня из дома. Вероятно, они знали, что я уже недолго смогу выдержать осаду. Полагаю, что они просто пытались «спасти меня от себя самого», от самоубийства. Я никогда не собирался убивать себя, но они об этом не знали...
Утром, когда встало солнце, я попытался немного подремать, но обнаружил, что мои кошмары стали совсем чудовищными. О сне больше не могло быть и речи. А потом мне позвонила Сара, сказав, что придет в полдень.
Она пришла, принеся с собой раковину, с которой начался для меня весь этот кошмар. Она принесла и раковину и, наконец-то, ответы на те несколько последних вопросов, которые до сих пор вызывали у меня недоумение; ответы, которые позволили кусочкам головоломки сложиться в единую четкую картину.
Я не убил Сару, как грозился, а спрятал свою рукопись, снял доски, преграждавшие вход, и встретил ее со всей приветливостью, на которую был способен. Безумие покинуло меня, оставив после себя лишь огромную усталость — усталость поражения, горькое знание, что не могу выиграть битву.
Да, она принесла мне мою раковину, похожую на те, которые адаро с Соломоновых островов используют, чтобы созывать своих рожденных на земле собратьев и заманивать их в море. Действительно, именно эта раковина впервые позвала меня. Именно ее очертания и цвета затронули какие-то потайные струны в памяти предков, которая дремлет в крови и скрывается в мозгу всех глубоководных. Эта раковина, вместе со снами из Р'льеха, послужила толчком, запустившим рост семян, таившихся внутри меня. Все остальное стало лишь медленным, но верным процессом внушения и подготовки.
Сара должна была стать наживкой, которую они насадили на свой крючок, и, разумеется, я попался на приманку. Когда все пошло в точности так, как они и планировали, я испортил им весь план, вернувшись в лодочный клуб в тот момент, когда они совершенно меня не ждали. Единственным оставшимся для них выходом было захватить меня силой и провести метаморфозу как можно быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115