цикады, как по мановению волшебной палочки замолкли, а море, которое еще мгновение назад плескало о берег небольшими волнами, будто застыло. В тяжелом, ставшем вдруг почти осязаемым ночном воздухе подобно какому-то неприятному запаху почувствовалось электрическое напряжение.
Каструни, то и дело оскальзываясь на камнях, добежал до одиноко стоящей оливы и укрылся за ней. Но, укрылся от чего? Он почувствовал как страх колотится в его груди, хотя и не знал, чего боится. О, да, конечно, он боялся этого чудовища Хумени — да и кто, будучи в здравом уме, не боялся бы? — но теперь ему казалось, что он боится уже и самой ночи и воцарившейся кругом ужасающей тишины.
Над серебристой гладью моря вдруг возникло какое-то движение. Каструни заметил его уголком глаза и тут же резко обернулся, чтобы посмотреть в чем дело. Над морем начали сгущаться тучи, возникая как бы ниоткуда в совершенно ясном небе, где до этого не было ни единого облачка. Сначала появились какие-то клочья тумана, которые быстро сгустились, превратившись в грозовые тучи, формой напоминающие какую-то странную спиральную туманность, движущуюся в сторону берега!
Движущуюся? Нет, скорее бешено НЕСУЩУЮСЯ — и это при том, что кругом стояло полное безветрие!
Каструни принялся вглядываться в тучи. В странном спиральном облачном вихре начали мелькать прочерки света, которые с каждой секундой становились все ярче. А когда облачная масса приблизилась к берегу, то стало заметно, что в центре она постепенно обретает плотность и какую-то форму. Какую — этого Каструни даже представить себе не мог, да и не хотел — но ему показалось, что она обладает глазами, взирающими на него из поднебесья подобно каким-то обладающим собственным разумом сгусткам адского пламени! А в следующий момент прочерки света стали уже не прочерками, а длинными молниями, которые как бы огромными шагами шли через море, шли как…
… как что-то, что он уже когда-то видел в одну ужасную ночь в чужой стране более двадцати лет назад!
Каструни побежал.
Он мчался к сосновой рощице, к своей машине, спасая жизнь.
Ударившая молния была ослепительно-белой, а сопровождающий ее удар грома — просто оглушительным. Вместе с ними налетел и ветер, который накинулся на Каструни, как будто старась связать его рукам и ногам. Совершенно неподвижное до этого море буквально в считанные секунды пошло волнами, а над пляжем во все стороны носились целые песчаные вихри. В январе или феврале Каструни еще мог бы ожидать подобного, но в середине лета.. ?!
Тучи теперь висели почти у него над головой, но бегущий человек боялся поднять голову и взглянуть на них. Очередная молния ударила в воду почти у самого берега и к небу поднялся столб пара. Еще один удар — на сей раз уже в полоску пляжа. Потом еще один — у самых ног Каструни. Эта штука, похоже намеревалась пройтись прямо по нему, испепелить его своими ножищами-молниями!
Сосновая рощица, казалось, выросла прямо из вьющегося вихрем песка и ударов грома. Каструни мчался прямо к деревьям. Там его ждала машина. Нет, ДВЕ машины!
Он бросился ничком на землю за ближайшей сосной, не столько увидев, сколько почувствовав, что неподалеку во тьме притаился еще кто-то. Затем он почувствовал удар по затылку и все растворилось в острой боли и утонуло в ледяной, чернильной тьме…
Борясь с порывами ветра, англичанин Уиллис стоял над бесчувственным телом, направив на него свой пистолет с уродливым глушителем. Лежащий перед ним на песке человек был совершенно неподвижен.
— Хорошо! — прошептал Уиллис, со своим как всегда безукоризненным произношением, хотя голос его слегка дрожал. — Очень хорошо. Тебе все равно было бе не уйти от ЭТОГО, мой неизвестный друг. Оно следовало за твоим страхом так же неотвратимо и безошибочно, как гончая идет на запах крови раненого зверя. В бессознательном же состоянии, ты просто не можешь испытывать страха и запах его как бы исчезает.
Обескураженные молнии уже двигались вдоль пляжа прочь, а водоворот бешено крутящихся туч начал постепенно терять форму. Уиллис кончиком своего модного безупречно блестящего полуботинка перевернул Каструни на спину.
— Вот видишь, на самом деле ты должен быть мне благодарен за этот удар по голове. Нет? — Он пожал плечами. — Ну, как знаешь. Кто же ты, интересно, и что ты натворил — а? — если он наслал на тебя такое? Шпионил за ним, что ли? Ох уж эти мне любопытные, нечистоплотные, бесстыжие греки!
Грозные тучи удалялись в сторону моря, втягивая в себя огненные ноги и начиная рассеиваться. Ветер стих так же быстро, как и поднялся, и мало-помалу снова начали стрекотать цикады. Уиллис вытер мокрый от пота лоб. Он раздумывал, не стоит ли всадить в голову лежащего без сознания человека пулю, но решил, что это ни к чему. Указаний на этот счет он не получал и даже не знал, кто этот человек. Скорее всего, никто. Просто Хумени пришел в ярость, заметив, что кто-то подглядывает за ним, только и всего. Сохранил же он жизнь этому незнакомцу по одной простой причине: у него не было выбора. Он должен был спасти самого себя! Прямое попадание молнии — в незнакомого грека, или, что еще хуже, в одну из двух машин — вполне могло бы погубить их обоих.
Уиллис прикусил губу. Может быть, все-таки лучше убить его? Он опустился на одно колено, прицелился в центр лба Каструни и…
В этот момент он заметил вдали оранжевое зарево, постепенно приобретавшее красноватый оттенок и явно заслуживавшее немедленного внимания.
В воздухе стал чувствоваться резкий запах дыма. Издалека донесся похожий на лай разъяренного пса голос Хумени, изрыгавшего проклятия и звавшего Уиллиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105