В воздухе - пыль и гарь. Мучает жажда. Бойцы дерутся яростно, из последних сил.
Меня ранило. Острая боль сжимает правую руку. Она висит как плеть, не держит даже пистолета. Но я в строю. Так надо. Собираю остатки полка. Среди них много раненых. Выдвигаемся для занятия обороны на подступах к заводу имени Войкова.
15 мая. Противник обходит Керчь с севера, пытается отрезать нас от переправ в Жуковке, Еникале, Опасном. Истекая кровью, продолжают драться остатки нашего горнострелкового и приданного артиллерийского полков. Что ни час, то скорбная весть о гибели боевых товарищей. Только что сообщили: пал смертью храбрых начальник штаба артполка старший лейтенант Евгений Мелиханов. А сколько-то будет подобных сообщений!
17-19 мая. Ожесточенные бои в Канканах, Маяке, Еникале. Особенно в районе Еникале. Здесь отряд из трех тысяч наших бойцов и командиров в течение двух дней сдерживал врага, рвавшегося к переправе через Керченский пролив. Только 19 мая противнику, бросившему в бой всю свою 132-ю пехотную дивизию, удалось сломить героическое сопротивление этого отряда, защищавшего укрепления Ак-Бурун, да и то лишь с помощью десантов и частей 28-й пехотной дивизии, перед этим захвативших Маяк и зашедших с тыла к Ак-Буруну.
Так же упорно сражались советские воины и у мыса Такыл. До 22 мая в Аджимушкае и его каменоломнях группы наших войск оказывали яростное сопротивление противнику. Они в точности повторили подвиг героев Брестской крепости.
Не щадя жизни сражались в эти дни и воины вверенного мне 11-го горнострелкового полка. Исключительное мужество проявил здесь начхим нашей дивизии старший лейтенант П. И. Шелдунов. Организовав отряд из раненых красноармейцев и командиров, он вместе с нами оборонял завод имени Войкова. До сих пор я не могу без волнения вспоминать тех бойцов. В окровавленных бинтах, помогая друг другу, они пришли к нам в минуты наивысшего напряжения и с ходу вступили в бой: вели огонь по вражеской пехоте, сдерживали натиск фашистских танков. Немало их пало тогда смертью храбрых. Но своим примером они как бы звали остальных бойцов на подвиги, которых еще не знала история.
...На всю жизнь запомнился мне последний вечер на берегу Керченского пролива. Это было неподалеку от Еникале. Со стороны Керчи еще доносились гул канонады, мощные взрывы - последние защитники города уничтожали нефтехранилища.
Прибрежная полоса и причалы были забиты людьми и техникой. Все взгляды обращены к объятой пламенем Керчи. В них нетрудно прочитать мысль-клятву, которая сейчас в сердце у каждого из нас: "Мы еще вернемся, обязательно вернемся к тебе, Керчь! Не сможем мы, придут другие. И отомстят за твои муки и страдания!" А пока - эвакуация войск на Большую землю.
...Лежу на носилках и жду, когда в числе других раненых меня погрузят на какой-нибудь пароход или баржу. Перед глазами - круги. Фиолетовые, желтые, зеленые, красные...
Обидно за свою беспомощность. Рана вроде бы и пустяковая, в руку, а вот, поди ж ты, свалился. Потерял много крови. Ведь, считай, почти неделю ходил с ней. В конце концов правая рука совсем потеряла чувствительность, вздулась как бревно, по ней от раны пошли сине-оранжевые разводы. Неужели гангрена? Тогда что ж, отвоевался? Не может быть!
Чтобы отвлечься от мрачных дум, начинаю усилием воли переключать мысли на другое, вспоминать. Но о чем? Тут надо найти в хаосе памяти нечто острое, самое волнующее, чтобы оно всецело захватило тебя, внутренне перестроило...
Мой первый бой! Точно! Вот то нечто, которое даже при первой вспышке памяти уже подхватило, понесло через время и пространство...
С чего он начался? Ах да! С выбора наблюдательного пункта. Ну да, как ни странно, с него. И это, кстати, тоже было моим самостоятельным действием в должности начальника штаба полка.
Помнится, мне сразу же не понравилось расположение нашего старого НП. Уж очень он удален от переднего края. С него и поле боя не увидишь. Как тут руководить действиями подразделений?
Нужно было найти для нового наблюдательного пункта такое место, чтобы оттуда просматривались даже боевые порядки рот.
Поэтому еще до выхода полка в район сосредоточения я с разрешения Воинкова направился со своим помощником лейтенантом М. М. Диковым выбирать подходящее место для полкового НП.
Двигались по участку, который то и дело простреливался противником из минометов. Вернее, не двигались, а перемещались бросками от укрытия к укрытию, где бегом, где ползком, используя короткие паузы между вражескими огневыми налетами.
Место для нового наблюдательного пункта облюбовали на западных скатах высоты 19,8. Отсюда очень хорошо просматривалась местность не только далеко вперед, но и по флангам. Слева - вплоть до высоты 25,3; справа - до Ак-Моная (Каменское).
Об атом я тотчас же сообщил по рации командиру полка. Тот, выслушав мои доводы, одобрил выбор и сообщил, что высылает ко мне дополнительные средства связи и команду бойцов для инженерного оборудования пункта управления.
Через четверть часа эта группа прибыла. Началась работа. И вот тут-то я воочию убедился, какой это адский ТРУД - долбить кирками мерзлую и каменистую крымскую землю!
И все-таки мы тогда оборудовали НП на западных скатах высоты 19,8! А с рассветом на новый наблюдательный пункт прибыли командир полка, дивизионный инженер и командир саперной роты, а также заместитель командира приданного нам артдивизиона из 239-го артиллерийского полка старший лейтенант В. А. Коробкин.
Дело в том, что наш полк готовился к наступлению. Ждали только обещанные нам танки из 55-й бригады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57