В целом, путешествие по
берегу обещало быть быстрее и легче, чем по лесу. К тому же, так меньше
опасность быть застигнутыми врасплох золотыми людьми.
По понятным причинам они с Барбарой путешествовали налегке. Они взяли
с собой один из спальных мешков, пару пустых бутылок из-под виски (теперь
их использовали для воды), карманную газовую зажигалку, принадлежавшую
Авери (Они даже позаботились о запасных баллончиках с газом), пачку
сигарет, хотя Авери и Барбара курили теперь очень редко, аптечку и
привычное снаряжение охотника - ножи и томагавки.
Том предлагал им прихватить с собой револьвер, но Авери отказался.
Ему казалось, что прежде всего надо позаботиться о безопасности лагеря,
особенно сейчас, когда в нем оставалось всего два человека.
Там, где они шли этим утром, Авери бывал уже не раз. И не два. Все
казалось хорошо знакомым. Может, именно поэтому Авери, со спальным мешком
за плечами, задал такой быстрый темп, что Барбара едва за ним поспевала.
Ему, похоже, не терпелось поскорее покинуть пределы известного и с головой
окунуться в невиданное и непознанное. Шли они большей частью молча.
Через пару часов Авери и Барбара уже буквально обливались потом. Жара
стала совершенно невыносимой, и даже Авери был вынужден признать, что в
это время суток лучше всего отдыхать.
Они отошли от берега и нашли маленькую тенистую полянку в лесу.
Барбара тут же блаженно растянулась на траве, а Авери отправился собирать
фрукты.
Поев, они проспав почти до самого вечера. Они лежали каждый сам по
себе: слишком жарко, чтобы обниматься. Кроме того, они слишком хорошо
помнили, что случилось прошлой ночью.
За ужином, гляди на заходящее солнце, они доели остатки фруктов. Они
ели, а огромное кроваво-красное солнце медленно пряталось за горизонт.
Воздух все еще был жарок и недвижим, но море уже дышало прохладой. Они
спустились к берегу, помыли ноги и двинулись дальше.
Пляж извивался, словно змея. Порой он вообще исчезал, и им
приходилось карабкаться по прибрежным скалам. Дважды они вброд переходили
ручьи. Но идти все равно было совсем не трудно, а две луны, висящие в
небе, словно два китайских фонарика, окутывали и море, и землю волшебным
серебристым светом.
Подумав немного, небо усеялось бесчисленными звездами. Напрочь
позабыв о своей депрессии, Авери чувствовал какую-то неземную радость,
почти экстаз. Он никогда не видел так много звезд сразу. Словно огненные
кристаллы усыпали черный бархат вселенной, призрачные светлячки вечного
космического леса.
Экстаз сделался невыносимым. Авери больше не чувствовал усталости. Он
не чувствовал, что идет. Барбара перестала существовать.
Перестала существовать, во всяком случае, до того момента, пока,
несколько часов спустя, не сказала:
- Извини, Ричард, я больше не могу.
Он глядел на нее в изумлении. Нет, не потому, что она устала. Он
удивлялся тому, что она и в самом деле здесь, с ним. Они находились на
абсолютно ровном, словно стрела, отрезке пляжа, концы которого исчезали в
темноте.
Звук ее голоса привел Авери в чувство. Словно разбуженный лунатик, он
вдруг перенесся из заоблачного мира сна в странную и непостижимую
реальность. Он стоял и смотрел на нее, не узнавая. Прошло, наверно,
несколько секунд, прежде чем он понял, о чем, собственно, она говорит.
- Почему бы нам тогда не расположиться на ночлег прямо здесь? -
наконец сказал он.
Он скинул с плеч спальный мешок.
- Я хотела бы искупаться, - заявила Барбара, раздеваясь. - Авось вода
смоет мою усталость.
Авери промолчал. Он сел на спальный мешок и закурил. Дым сигареты
обжигал горло. Курево, похоже, перележало. Скоро эти сигареты вообще
нельзя будет курить. Впрочем, какая разница. Он отбросил сигарету в
сторону.
Барбара разделась догола и, блаженно потягиваясь, нежилась в ночной
прохладе дующего с моря ветерка.
Авери смотрел на нее. Она казалась сделанной из серебра. Серебряные
волосы, серебряные плечи, руки, грудь, тело, стройные серебряные ноги.
Только лицо, обращенное к морю, находилось в тени.
Он подумал, что видит ее - видит по-настоящему - впервые. Видит не
Барбару из Лагеря Два, не бывшую актрису телевидения, ежедневно
накачивающуюся виски, и даже не терпеливое существо, с которым он так
неуверенно пытался заниматься сексом. Нет, перед ним стоял некто совсем
другой. Незнакомая колдунья... или обычная женщина... обычная женщина...
Этот миг казался бесконечным. Он длился целую вечность. Авери тонул в
чем-то, ему не понятном, тонул в водовороте жизни... его собственной
жизни. Сумасшедшие видения, как в калейдоскопе, закружились вокруг. Вокруг
него, вокруг Барбары. Фрагменты жизни, когда он еще мог писать - фрагменты
жизни с Кристиной, сама Кристина... и все это хороводом вокруг, как
обрывки старых фотографий. Или как музейные экспонаты, извлеченные на свет
безумным ураганом.
И только Барбара стояла неподвижно. Живая серебряная статуя...
неподвижный центр вращающегося мира.
Ему снова не терпелось взять в руки кисть. Он хотел написать
незнакомку, колдунью, женщину. Он хотел писать красками, которых и быть-то
не могло. Ему хотелось нанести на холст никогда не виданные узоры. Ему
хотелось изобразить невообразимые формы всех измерений сразу.
Но этот миг прошел. Она повернулась и побежала в море.
- Барбара! - позвал он.
Но она не услышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66