Джэнис вернулась к берегу – от сердца отлегло, просто луна и туман сыграли с ней глупую шутку.
Туман сгущался, но она решила пробежать до конца свой обычный маршрут, надеясь вернуться на Оушн-авеню еще до того, как белая мгла накроет весь пляж.
Ветер, налетевший с моря, набросился на туман и взбил его в плотную молочную пену. В тот момент, когда Джэнис достигла южного края бухты, ветер уже взялся за волны и бросал их одну за другой на волнорез, продолжавший линию берега.
На двадцатифутовой высоте волнореза кто-то стоял и взирал сверху на Джэнис. Она увидела этот силуэт во всполохе тумана, в лунном свете.
Теперь ужас охватил ее.
Черты лица было не различить, хотя незнакомец стоял прямо перед ней. Если туман не обманывал зрение, росту в нем было футов шесть.
Но на незримом лице его она видела глаза, и глаза эти внушали ей ужас. Янтарно-желтый блеск их был сродни глазам зверя, вырвавшегося на полночную дорогу в свет фар.
Взгляд этих глаз сковал Джэнис. Должно быть, древние идолы – воплощения дьявольского культа – так же светились в лунном свете желтыми углями глаз. Море, беснуясь, старалось коснуться идола тысячами своих рук. Надо было отворачиваться и бежать, но ноги приросли к песку, ночные ужасы крепко вцепились в ее тело.
Не сон ли это, не ночной ли кошмар, нельзя ли проснуться от него в своей постели, в тепле и безопасности?
В этот миг незнакомец издал странный протяжный вопль, в этом крике жалобная нота смешалась с угрозой, и был холод, холод…
Он сдвинулся с места.
Спускаясь с волнореза, этот некто приближался к ней на четырех лапах, в движениях была нечеловеческая, кошачья ловкость. Еще секунда – и он настигнет ее.
Очнувшись от оцепенения, Джэнис бросилась назад, к спасительному выходу с пляжа, но до него была целая миля. Окружавшие бухту дома с ярко светящимися окнами имели выход прямо к морю, но в такой темноте Джэнис не была уверена, что сможет найти ведущие к ним ступени. На крик она сил не тратила, не надеясь, что кто-то услышит, но опасаясь, что крик может стать последним в ее жизни, стоит лишь слегка ослабить темп.
Двадцать лет ежедневного бега спасали ей раньше здоровье, сейчас они могли спасти жизнь. Тело не подводило Джэнис: оно послушно служило спринтерской гонке. Ей бы только добраться до Оушн-авеню, там при свете фонарей на главной улице ей ничто не будет угрожать.
С высоты небес вдруг начал изливаться странный пульсирующий свет. Луна подмигивала и посылала в туман все новые призраки, окружавшие Джэнис со всех сторон, бежавшие с нею наперегонки. Погоня все больше походила на сон из-за причуд лунного света, но Джэнис знала: во сне ли, наяву ли, там, сзади, в ее плечо упирается взгляд янтарно-желтых глаз.
Уже осталась половина пути до Оушн-авеню, уже она была уверена в близости спасения, как вдруг двановых призрака возникли из тумана. Нет, это были не призраки. Один из них двигался футах в двадцати справа, бежал, как человек, на двух ногах; второй скакал слева на четырех лапах и был еще ближе к ней, роста он был человеческого, но нечеловеческой, звериной была грация его прыжков. Ничего больше не могла разобрать Джэнис, только видела, как светились их глаза.
Инстинкт подсказывал Джэнис, что ни один из этих двоих не был незнакомцем с волнореза. Тот, третий, так и бежал сзади. Она знала это и знала – они окружают ее.
Ей было не до догадок, можно будет потом подумать об этих странных вещах. Сейчас она просто принимала все как есть; глубоко веря в Бога, она всегда допускала существование неземного и невозможного в этой жизни.
Страх, который сковывал ее прежде, теперь придавал ей силы – она ускорила бег. То же самое сделали ее преследователи.
Услышав жалобный стон, она с трудом узнала в нем свой собственный голос.
К ее ужасу, этому стону стали вторить завывания призраков. Гортанные, протяжные звуки, то низкие, то высокие, казалось, раздавались в предвкушении близкой расправы. Хуже того, в диких воплях Джэнис вдруг разобрала слова, обрывки грязных слов:
– Поймаем суку, поймаем суку…
Кто же они? Не люди, но говорят и двигаются по-человечески. Так кто же они, если не люди? Сердцу стало тесно в груди.
– Поймаем суку…
Они все ближе, и ей не вырваться из их тисков. Джэнис бежала, не поднимая глаз, Джэнис бежала, ибо знала – вид преследователей добьет ее, обдаст холодом, бросит на песок.
И она была брошена на песок. Кто-то налетел на нее сверху; она почувствовала, что все трое навалились, рвали в клочья одежду, касались ее.
Луна исчезла за облаками, и призрачные тени спрятались в темноте.
Лицом Джэнис уткнулась в песок, ей удалось издать еще один крик, похожий на стон, она задыхалась.
Беспорядочно отбиваясь руками, она с каждой секундой все больше понимала бессмысленность сопротивления.
Мрак покрыл землю, луна погасла.
С Джэнис сорвали костюм, треск материи отозвался больно в спине, и она вдруг осознала, что грубые руки, занесенные над ней, принадлежат человеческому существу.
Тяжесть на мгновение ослабла, из последних сил Джэнис рванулась вперед, но была настигнута вновь. Теперь лицо ее омывал морской прибой.
Хаос звуков, стонов, причитаний, лая и воплей поднимался над ночным берегом, и в этом хаосе кружились обрывки слов:
– …поймаем ее, поймаем ее…
– …хочет, хочет этого, хочет этого…
– …теперь, теперь, быстрей, теперь, быстрей, быстрей…
С нее сорвали остатки одежды, она уже не понимала, что хотят с ней сделать, насилие это, убийство или ни то, ни другое. Она лишь чувствовала – призраки эти находятся во власти чудовищной, неутолимой жажды, ибо ночь была пронизана этой жаждой так же, как туманом и мраком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24