А Райнерд держал в руке пистолет калибра 9 мм.
В это утро, встревоженный глазом в яблоке и волчьей ухмылкой мужчины, зас
нятого на видеопленку, Этан надел наплечную кобуру. Он полагал, что оружи
е ему не понадобится, чувствовал себя неловко, вооружаясь без весомой пр
ичины. Теперь он возблагодарил Бога за то, что не приехал безоружным.
Ч Я не понимаю, Ч он попытался изобразить как недоумение, так и страх.
Ч Я видел твою фотографию, Ч пояснил Райнерд. Этан глянул на распахнуту
ю дверь, коридор за ней.
Ч Мне без разницы, кто что видит или слышит. Все кончено, не так ли? Ч доба
вил Райнерд.
Ч Послушайте, если мой брат Джордж чем-то разозлил вас… Ч Этан старался
выиграть время.
Но Райнерд, похоже, решил покончить с досужими разговорами. И едва Этан от
бросил блокнот и потянулся за «шоком», который скрывала куртка, яблочный
человек выстрелил ему в живот.
На мгновение Этан не почувствовал боли, но только на мгновение. Его отбро
сило на спинку кресла, он вытаращился на хлынувшую кровь. Потом началась
агония.
Он услышал первый выстрел, но не второй. На этот раз пуля пробила грудь.
И в черно-белой квартире все почернело. Этан шал, что птицы по-прежнему си
дят на стенах, наблюдая, как он умирает. Даже почувствовал, как в полете вд
руг замерли их крылья.
Он услышал, как что-то задребезжало. Понял, что это не дребезжание стекла
под напором ветра и дождя, а его собственный хрип, вырывающийся из горла.

Никакого Рождества для Этана Трумэна.

Глава 3

Этан открыл глаза.
Мимо, на слишком большой скорости для улицы, застроенной жилыми домами, п
ромчался вишнево-красный «Феррари Тестаросса», подняв с мостовой волну
грязной воды.
В боковом стекле «Экспедишн» многоквартирный жилой дом вдруг расплылс
я, его пропорции исказились, как случалось в кошмарных снах.
Этан дернулся, словно от удара электрическим током, вдохнул с отчаянием
тонущего. Каким же сладким, свежим и чистым показался ему воздух. Он шумно
выдохнул.
Никакой раны в животе. Никакой раны в груди. Волосы сухие, на них не упало н
и капли дождя.
Сердце колотилось, колотилось, как кулак сумасшедшего, барабанящий в оби
тую мягким материалом дверь одиночки с обитой мягким материалом стенам
и.
Никогда в жизни Этан Трумэн не видел такого ясного, такого четкого, таког
о реального кошмара, со множеством мельчайших подробностей, как только ч
то приснившийся ему визит в квартиру Райнерда.
Он посмотрел на часы. Если и заснул, то сон этот занял не больше минуты.
Не мог он столько увидеть во сне за одну минуту. Никак не мог.
Дождь смыл остатки грязи с ветрового стекла. Отделенный от него пальмами
, с крон которых лилась вода, многоквартирный дом ждал, уже более не расплы
ваясь перед глазами, но теперь навеки став непохожим на все другие дома.

Откинувшись на подголовник, чтобы продумать, как лучше добраться до Роль
фа Райнерда, Этан не чувствовал никакой сонливости. Даже усталости.
Он не сомневался, что не мог заснуть на одну минуту. Чего там, не мог заснут
ь и на пять секунд.
Если первый «Феррари» был частью сна, то второй спортивный автомобиль пр
едполагал, что реальность теперь точно следует тропой кошмара.
И хотя он перестал жадно хватать ртом воздух, сердце продолжало биться, к
ак паровой молот, устремившись в погоню за объяснением случившегося, но
объяснение это, набрав еще большую скорость, уносилось все дальше и даль
ше.
Интуиция подсказывала: нужно уехать, немедленно, найти кофейню, выпить б
ольшую чашку кофе. Заказать самый крепкий, способный растворить палочку
для помешивания напитка.
И хотя годы работы в полиции научили его доверять интуиции, точно так же, к
ак ребенок доверяет матери, он заглушил двигатель и вышел из «Экспедишн»
.
Никто не спорит: интуиция Ч важнейшее средство из арсенала выживания. Н
о честность перед самим собой стоит даже выше интуиции. И он не мог не приз
наться себе, что хочет уехать не для того, чтобы найти спокойное местечко
и предаться там размышлениям в духе Шерлока Холмса, а потому, что страх вц
епился в него мертвой хваткой.
А страх не должен победить. Если коп хоть раз уступает страху, то перестае
т быть копом.
Разумеется, он уже не коп. Ушел со службы более года тому назад. Работа был
а для него смыслом жизни при жизни Ханны, но за годы, прошедшие после ее см
ерти, стала отступать на второй план. Теперь он не верил, что может что-то и
зменить в этом мире. Хотел выйти из игры, повернуться спиной к отвратител
ьной стороне человеческой сущности, с которой повседневно сталкиваетс
я детектив отдела расследования убийств. Мир Ченнинга Манхейма находил
ся на максимальном удалении от этих реалий и при этом позволял зарабатыв
ать на жизнь.
Однако, пусть он и расстался с жетоном детектива, пусть ушел со службы, по
натуре он оставался копом. Мы все такие, какие есть, кем бы ни хотели быть, к
ембы ни старались прикинуться.
Засунув руки в карманы кожаной куртки, ссутулившись, словно дождь непоме
рной ношей лег на плечи, Этан перебежал улицу, нырнул в подъезд многоквар
тирного дома.
С куртки вода закапала на мексиканскую плитку пола. Лифт. Лестница. Как и д
олжно быть. Как было.
Запах поджаренного на завтрак мяса и «травки», воздух такой густой, что з
абивал горло, словно слизь.
Два журнала на столике. Оба адресованы Джорджу Киснеру.
Этан поднялся по лестнице. Ноги подгибались, руки тряслись. На площадке о
становился, несколько раз глубоко вдохнул, постарался совладать с нерва
ми.
В доме царила тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27