настоящий мужчина. Если он смог заработать на «Тандерберд», то это парень что надо.
Алекс взглянул на ключ.
– Двадцать два? Где это?
– Направо и до конца по коридору. Это хороший номер, мистер Дойл.
Алекс вышел из мотеля проверить машину. Он понял, почему портье признал его. Для этого человека «Тандерберд» являлся символом, преображавшим реальность. В его глазах такая машина была своего рода гарантией качества ее владельца. Подобная реакция очень угнетала Алекса. Право, этот портье был ничем не лучше Чета с бензоколонки или той, с «пчелиным ульем» на голове.


* * *

Джордж Леланд провел ночь со вторника на среду в дешевом мотеле, расположенном тремя милями западнее «Плейнза». И хотя он занимал крошечную комнатку на одного, Леланд все же не чувствовал себя одиноким. Потому что к нему часто наведывалась Куртни. Иногда она появлялась в углу комнаты, прислонившись спиной к стене, а то он видел ее сидящей на краю кровати или на жестком, с плохо набитым сиденьем стуле возле двери в ванную комнату. Не раз Леланд приходил в ярость и приказывал Куртни убираться. И она исчезала так же незаметно и тихо, как и появлялась. Но потом Джордж принимался скучать, тосковать по ней – и Куртни появлялась вновь, превращая дешевую комнатушку в роскошные апартаменты, богаче «Плейнз мотеля».
Леланд спал крепко.
Приблизительно за два часа до рассвета он проснулся и уже не мог заснуть. Поэтому он встал, принял душ и оделся. Сев на кровать, Леланд развернул несколько карт и изучил по ним маршрут на среду, водя кончиками пальцев по линиям дорог. Леланд понимал, что где-то в районе этих шестисот миль он должен перехватить Дойла и мальчишку. Больше не было необходимости скрывать правду от самого себя. Куртни помогла ему понять и принять это. Он должен убить их так же, как того патрульного, который попытался было встать между ним и Куртни. Откладывать уничтожение Алекса и мальчишки становилось слишком опасным. К завтрашнему вечеру они проедут уже добрых полпути к Сан-Франциско. И если Дойл решил изменить маршрут последнего и самого длинного участка пути, он может совсем потерять его.
Значит, завтра. Где-нибудь между Лоуренсом, Канзасом и Денвером Леланд наконец-то нанесет им ответный удар, им и всем, кто за последние два года строил козни против него и выбивал почву из-под его ног. Но теперь он уже не будет уступать, не позволит отталкивать себя. Он научит всех уважать его. И к нему вернется удача. Убрав с дороги Дойла и этого мальчишку, Леланд и Куртни смогут вновь вернуться к прежней жизни, замечательной жизни вдвоем. Все, что у нее останется, – это он, Леланд, и Куртни будет держаться за него.


* * *

В начале седьмого вечера во вторник в кабинете детектива Эрни Ховела раздался телефонный звонок.
Кабинет Ховела находился на втором этаже главного управления полиции. Это была небольшая комнатка с минимумом мебели.
Эрни взял трубку. Звонили из экспертного отдела.
– По делу Пулхэма? – спросил он еще до того, как на другом конце смогли что-либо сказать. – Если нет, передайте информацию кому-нибудь другому. Я занимаюсь только Пулхэмом, и, пока не разберусь, ничем другим.
– Вам это понадобится, – ответил эксперт. Кажется, говорил тот самый, желтолицый, узкоплечий и лысоватый, которого детектив Ховел так и не смог переубедить накануне вечером. – Мы получили ответ из Вашингтона по отпечаткам пальцев. Только что пришел по телетайпу.
– Ну и?
– Безрезультатно. В картотеке отсутствует.
Ховел навис над своим огромным столом, отчего тот сразу стал казаться меньше. Одной рукой он что есть силы сжал телефонную трубку, другая смяла в кулаке стопку бумаги. Суставы пальцев побелели и заострились.
– Отсутствует?
– Я говорил вам, что это вполне возможно, – заявил эксперт, явно довольный разочарованием Ховела. – С каждой минутой дело все больше и больше становится похоже на психическое.
– Это политическое дело, – настаивал Ховел, сжимая и разжимая кулак, – продуманное, заранее спланированное убийство полицейского.
– Не согласен.
– У вас есть доказательства? – гневно спросил Ховел.
– Нет, – признался эксперт. – Мы все еще пытаемся найти автомобиль, но, похоже, это безнадежно. Мы взяли пробы с каждой трещины и царапины. Но кто знает, были ли они оставлены машиной убийцы? И если какие-то из них – да, то какие?
– Вы осмотрели кузов? – спросил Ховел.
– Разумеется, – ответил эксперт, – нашли несколько волосков, обрезки ногтей. Массу грязи разного происхождения. Травинки. Остатки пищи. Большинство найденного материала не имеет никакого отношения к убийце. А то, что может иметь, – волосы, пара оборванных нитей на дверной ручке, – мы все равно не можем использовать, пока у нас нет конкретного подозреваемого, к которому можно будет приложить все это.
– Да уж, это дело не решить в лаборатории, – согласился Ховел.
– Какие у вас еще версии?
– Восстанавливаем картину дня, смену Пулхэма. Начинаем с того момента, когда он вывел из гаража свою полицейскую машину.
– Что-нибудь прояснилось?
– Еще очень многие моменты нужно учесть, переговорить с массой людей, – сказал Ховел, – но мы обязательно что-нибудь выясним.
– Мы имеем дело с психом, – вновь уверенно заявил эксперт.
– Ошибаетесь.
И Ховел повесил трубку.
Двадцать лет назад Эрни Ховел стал полицейским. Это произошло потому, что он с детства знал: детектив – не просто работа, а профессия. Она в конце концов приводит мужчину к почету и уважению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54