— Ради Бога, Холли… — начал Джим, но резко умолк и после короткой паузы сказал:
— Подожди, сейчас будет ответ.
Воля и упорство чего-нибудь да значат. Но, Боже мой, почему? Почему всемогущая сила из другой галактики испугалась её решимости?
Джим уже читал новое сообщение:
— Он говорит… «РАДИ ЭФФЕКТА?»
— Ради эффекта? — удивленно переспросила Холли.
— Да, «Р-А-Д-И», затем «Э-Ф-Ф-Е-К-Т-А», в конце вопросительный знак. Холли снова обратилась к стене:
— Выходит, колокольчики только ради эффекта? Как в театре, да?
Прошло несколько секунд, и Джим сказал:
— Молчит.
— И зачем вопросительный знак? — спросила Холли у Друга. — Я вижу, ты сам не знаешь, откуда берется звон! Придумал тоже: «Ради эффекта?»! Не знаешь и морочишь нам голову! Хотя, с другой стороны, кому же знать, как не тебе?
— Не отвечает, — негромко сказал Джим. Холли не отрываясь смотрела на стену. От ярких сполохов света рябило в глазах, но она и не думала сдаваться.
— Сейчас появится, — сообщил Джим. — Говорит: «Я УХОЖУ».
— Испугался, цыпочка, — тихо сказала Холли, глядя в аморфное лицо прячущегося в стене собеседника и обливаясь холодным потом.
Янтарный свет померк, стал оранжевым.
Холли сделала шаг назад, покачнулась и едва не упала. Она вернулась к своему спальному мешку и обессиленно опустилась на колени.
На странице блокнота проступили новые слова:
«Я ВЕРНУСЬ».
— Когда? — спросил Джим. «КОГДА НАСТУПИТ МОЙ ЧЕРЕД».
— Какой черед?
«НА КОРАБЛЕ ВСЕМУ ЕСТЬ СВОЙ ЧЕРЕД, ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ, ТЬМА И СВЕТ. ПРИХОДИТ СВЕТ И ПОЯВЛЯЮСЬ Я, А ОН ПРИХОДИТ ВМЕСТЕ С ТЕМНОТОЙ».
— Он? — эхом повторила Холли.
«ВРАГ».
Стены то и дело озарялись неярким красновато-оранжевым пламенем.
— Вы оба с одного корабля? — спросил Джим.
«ДА. ДВЕ СИЛЫ. ДВА ЕДИНСТВА».
Врет, подумала Холли. И про колокольчики тоже наврал. Устроил тут театр!
«ЖДИТЕ МОЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ».
— Мы будем ждать, — заверил Джим. «НЕ СПИТЕ».
— Почему нам нельзя спать? — включилась в разговор Холли.
«ВАМ ПРИСНЯТСЯ СНЫ».
Страница закончилась. Джим вырвал её и бросил на кучу исписанных листков.
Стены залило тусклым кроваво-красным светом. В комнате сгущались тени.
«СНЫ — ДВЕРИ».
— Что ты говоришь?
В ответ появились те же слова:
«СНЫ — ДВЕРИ».
Нет, сны — опасность, подумала Холли.

Глава?

Мельница снова превратилась в обычную мельницу. Камень, бревна, гвозди. Пыль, гнилые доски, ржавое железо. Пауки в щелях.
Холли в позе индейского вождя сидела напротив Джима. Их колени соприкасались, его рука покоилась в её ладонях. Тепло его тела придавало ей силы, и к тому же она хотела смягчить резкость слов, которые собиралась ему сказать.
— Послушай, солнышко. Ты самый интересный, самый сексуальный и, я уверена, самый добрый мужчина на свете. Но репортер из тебя никудышный. Брать интервью ты совершенно не умеешь. Спрашиваешь о чем угодно, только не о том, о чем нужно. Кроме того, наивно думаешь, что собеседник говорит чистую правду, чего почти никогда не бывает. Ответы надо вытягивать, а не смотреть, как тебе морочат голову.
Джим нисколько не обиделся. Улыбнувшись, он сказал:
— Я не считал, что нахожусь в роли репортера, который берет интервью.
— Замечательно, но так и было в действительности. Этот Друг, как он себя называет, располагает информацией. С её помощью можно выяснить, что происходит и как нам быть дальше.
— Мне это представлялось иначе… Не знаю, как сказать… Явление, что ли. Когда Бог явился Моисею и сообщил ему десять заповедей, думаю, если у пророка и осталась пара невыясненных вопросов, он все-таки не рискнул допрашивать Всевышнего «с пристрастием».
— Мы говорили не с Богом.
— Знаю. Я уже расстался с подобной идеей. Но внеземной разум неизмеримо выше нашего. По сути дела, он тот же Бог.
— Мы в этом не уверены, — заметила Холли.
— Еще как уверены! Представь, сколько нужно ума и тысячелетнего опыта, чтобы создать цивилизацию, способную путешествовать из одной галактики в другую, — Бог ты мой, да мы просто обезьяны по сравнению с ними!
— Вот об этом я и говорю. Откуда ты знаешь, что они из другой галактики? Потому что поверил ему на слово. С чего ты взял, что на дне пруда космический корабль? Опять же потому, что он так сказал.
Джим начал терять терпение:
— Зачем ему нас обманывать? Какая от этого польза?
— Не знаю. Но мне кажется, он играет с нами, как с куклами. Я подготовлюсь к его возвращению. Потрачу два-три часа, сколько хватит времени, чтобы составить список вопросов. Проведем небольшое расследование. Он предпочитает кормить нас выдумками, а нам необходимо узнать правду. Вопросы должны помочь. — Заметив, как нахмурился Джим, и опасаясь, что он вот-вот её прервет, Холли перешла на скороговорку:
— Ну, хорошо, хорошо. Возможно, он не умеет лгать, он благородный, честный, каждое его слово — святая истина. Но послушай, Джим, это не Явление! Друг сам внушил тебе мысль купить фломастер и блокноты, сам выбрал форму вопросов и ответов. И он хочет, чтобы мы спрашивали. Он вообще мог бы с тобой беседовать из горящего тернового куста, как Господь с Моисеем.
Джим уставился на нее, задумчиво прикусив губу. Потом перевел взгляд на стены, в которых ещё недавно плавало светящееся существо.
— Ты даже не спросил, почему должен спасать именно тех, а не иных людей, — не давала ему опомниться Холли.
Он посмотрел на нее. Очевидно, его тоже поразило, что он забыл спросить о самом главном. В молочном сиянии лампы, внутри которой тихо посвистывал газ, глаза Джима потеряли изумрудный оттенок и снова стали синими. Синими и тревожными.
— О'кей, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124