— Где ваше место?
— Шестнадцатый ряд, по левому проходу. Пойдемте, я вам покажу.
Он подхватил её единственный чемодан, а Кристин с дочерью забрали несколько мелких вещей, и они перебрались на шестнадцатый ряд. Впереди бежала Кейси, а за ней шла Кристин.
Джим уже было опустился в кресло, как вдруг что-то заставило его оглянуться и посмотреть на испуганную женщину, которая осталась из противоположной стороне салона в двадцать третьем ряду. Опустив журнал, она наблюдала за ним. Джим узнал её.
Холли Торн.
Он смотрел на нее, не веря собственным глазам.
— Стив? — услышал Джим голос Кристин Дубровек.
Журналистка поняла, что он её заметил. Она застыла в кресле, уставившись на него широко открытыми глазами. Как олень, ослепленный светом фар.
— Стив?
Он повернулся к Кристин и сказал:
— Прошу прощения, Кристин, я отлучусь всего на минутку. Только туда и обратно. Ждите здесь, ладно? Оставайтесь на местах.
Он поднялся и снова перешел в правый проход.
Сердце стучало как молот, в горле пересохло от ужаса. Джим не понимал, чего боится. По крайней мере, не Холли Тори. Он сразу сообразил, что её появление не случайно, что она разгадала его секрет и следит за ним. Но сейчас не до этого. Разоблачение сейчас не самое страшное. Необъяснимая тревога все усиливалась.
Еще немного — и у него из ушей закапает адреналин.
Увидев его в двух шагах от себя, журналистка попыталась встать, но потом на её лице промелькнуло выражение покорности судьбе и она снова опустилась в кресло. Она показалась ему такой же красивой, какой он её запомнил, хотя кожа под глазами слегка потемнела, словно от недосыпания.
Джим подошел к двадцать третьему ряду.
— Пойдемте, — он попытался взять её за руку.
Она отодвинулась.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— Мы можем говорить здесь.
— Нет, не можем.
К ним приближалась стюардесса, которая несколько минут назад просила его не загораживать проход. Поняв, что Холли не собирается вставать, Джим ухватил её за руку и потянул к себе, надеясь, что ему не придется выдергивать её из кресла. Не иначе, стюардесса приняла его за извращенца, который выискивает самых красивых женщин в самолете и сгоняет их в гарем на левую сторону салона. Слава Богу, журналистка не стала спорить и молча встала.
Он повел её по проходу к туалету. Там никого не было. И Джим втолкнул её внутрь. Оглянулся на стюардессу и, увидев, что она разговаривает с пассажиром и не смотрит в его сторону, протиснулся вслед за Холли в узкую кабинку и закрыл дверь.
Она забилась в угол, пытаясь отодвинуться от него, но в туалете было тесно, и они стояли буквально нос к носу.
— Я вас не боюсь, — сказала Холли.
— И правильно делаете. Чего вам бояться? Полированные стальные стены туалета вибрировали. Ровный гул моторов был громче, чем в салоне.
— Что вам от меня надо? — спросила она.
— Делайте только то, что я скажу.
Холли нахмурилась:
— Послушайте, я…
— Делайте, что вам говорят, и не спорьте, сейчас не время для споров, — резко сказал Джим и спросил себя, что значат эти слова.
— Мне все о вас известно…
— Мне все равно, что вам известно. Сейчас не до этого.
— Вы дрожите как осиновый лист, — нахмурилась Холли.
Джим не только дрожал, его рубашка намокла от пота. В маленькой кабинке было прохладно, но на лбу у него выступили крупные капли. Тоненькая струйка стекла по правому виску, задев уголок глаза.
Он поспешно сказал:
— Нужно, чтобы вы сели возле меня, там есть пара свободных мест.
— Ноя…
— Вам нельзя оставаться в двадцать третьем ряду, ни в коем случае.
Холли никогда не отличалась уступчивостью и не привыкла, чтобы ей указывали, что делать.
— Это мое место. Двадцать три Н. И я не собираюсь…
— Если останетесь на этом месте, умрете, — нетерпеливо прервал её Джим.
Как ни странно, она совсем не удивилась, по крайней мере выглядела не более встревоженной, чем он сам.
— Умру? Что вы хотите этим сказать?
— Не знаю.
Но тут он понял.
— Боже мой, мы падаем.
— Что?
— Самолет. — Его сердце билось быстрее, чем лопасти турбин огромных двигателей, которые держали их в воздухе. — Идет вниз. Падает.
По её глазам Джим увидел, что она осознала страшное значение его слов.
— Мы разобьемся?
— Да.
— Сейчас?
— Не знаю. Скоро. После двадцатого ряда почти все погибнут.
Он не знал, что скажет в следующий миг, и ужаснулся, услышав слова, произнесенные его голосом. — У тех, кто сидит до девятого ряда, шансов выжить больше, но тоже не слишком много. Вы должны перейти ко мне.
Самолет качнуло.
Холли словно окаменела. Она с ужасом смотрела на блестящие полированные стены, ей казалось, что они вот-вот рухнут и придавят их обоих.
— Воздушная яма, — сказал Джим. — Всего лишь воздушная яма. У нас есть.., ещё несколько минут.
Очевидно, Холли знала о нем достаточно много, чтобы верить в его предсказание. Она не сомневалась в том, что он сказал правду.
— Я не хочу умирать.
Еще немного — и будет поздно. Джим схватил её за плечи.
— Идемте! Вы сядете возле меня. Между десятым и двадцатым рядом никто не погибнет. Будут травмы, и довольно серьезные, но никто не умрет, а многие вообще отделаются испугом. Прошу вас, ради Бога, пойдемте.
Он потянулся к ручке двери.
— Подождите. Вы должны все рассказать командиру экипажа.
Он отрицательно качнул головой.
— Бесполезно.
— Но ведь он может что-то сделать, чтобы помешать…
— Мне не поверят. А даже если и поверят… Я не знаю, что ему сказать. Я вижу — мы падаем, но почему? Столкновение в воздухе, дефект конструкции, бомба на борту — это может быть все, что угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124