Я ощущал слабость, же
лудок мой, казалось, сжался, а все внутренности ссохлись. Тем не менее все
прошло прекрасно. Я был так рад снова очутиться в своем собственном теле,
что не придавал значения неудобствам, связанным с моим возвращением к жи
зни, а потому не жаловался и даже старался не кривиться от боли.
Морсфагена это, похоже, разочаровало. Тело Ребенка увезли из комнаты - он
о будет жить, хотя никогда уже не станет вместилищем разума. Я им этого не
сказал, поскольку еще не выбрался из здания ИС и из цепких рук военных. Мор
сфаген не простит мне такого фокуса, и мне очень не хотелось бы оказаться
поблизости, когда он узнает правду, Я принял душ, смывая многонедельный з
апах больничной койки. Горячая вода разогрела одеревеневшие мышцы, и оде
ваться мне было уже не слишком тяжело. Когда я надел куртку и посмотрел на
себя в зеркало, Морсфаген сказал:
- Ваш стряпчий ждет внизу.
Я удержался от уничижительной реплики, потому что знал: именно этого он
и ждет. Генерал упорно искал повод задержать меня - силой или превентивны
м арестом. Почему мы не поладили с самого начала и почему теперь наши расп
ри переросли в ненависть? Этого я не знал. Конечно, мы принадлежали к совер
шенно разным человеческим типам, но наше противостояние было чем-то боль
шим, нежели столкновение непохожих личностей.
- Спасибо, - вежливо ответил я, и у Морсфагена не осталось причин для гнева
. Я прошел к двери, открыл ее и почти миновал коридор, когда наконец услыша
л:
- Пожалуйста.
Я обернулся и посмотрел на генерала - он улыбался той самой холодной улы
бкой ненависти, к которой я уже успел привыкнуть. Он, конечно, сказал "пожа
луйста", но в этом слове не было искренности. Морсфаген понял меня и знал, ч
то я понимаю его.
- Мы свяжемся с вами послезавтра, - сказал он. - У нас много работы, но после в
сего, что вы пережили, вы заслуживаете отдых.
- Благодарю вас.
- Не за что.
На этот раз он ухмыльнулся. Закрыл дверь и пошел к лифтам в сопровождени
и темноволосого голубоглазого солдата шести футов четырех дюймов рост
ом. По дороге мы ни о чем не говорили - не потому, что испытывали обоюдную не
приязнь, просто нам не о чем было говорить; мы напоминали физика-ядерщика
и необразованного плотника, встретившихся на званом вечере, - они не смот
рят друг на друга с высокомерием, но их разделяет пропасть, делающая нево
зможным нормальное общение.
Харри ждал меня в холле, беспокойно теребя свою шляпу, и, едва двери лифт
а открылись, стиснул злосчастный головной убор своими сильными ручищам
и и решительно двинулся к нам. Он улыбался - и это была первая искренняя, др
ужественная улыбка, которую я увидел с тех пор, как очнулся в теле Ребенка
.
Я даже не пытался сдержать слезы. Очень уж любил этого неуклюжего, неряш
ливо одетого коротышку ирландца, хотя большую часть жизни скрывал эту лю
бовь, может быть потому, что рано научился ненавидеть и презирать, чтобы з
ащитить себя. Когда Харри вырвал меня из мирка ИС-комплекса и показал, что
такое настоящая преданность, я не утратил своих опасений. Легче жить, не п
ривязываясь к людям, чтобы позднее, когда тебе причинят боль, ты не достав
ил противнику удовольствия увидеть твои страдания. Но теперь мне не было
до этого дела, и глаза мои повлажнели от слез - неосторожного свидетельст
ва любви.
Мы поспешили через холл к лифтам и спустились в подземный гараж, где деж
урный подвел Харри его ховеркар, получил от него на чай и отступил в сторо
ну. Мы выехали из огромного здания, озаренного множеством огней, и, только
оказавшись на улице, вздохнули с облегчением, словно многотонный камень
свалился с наших плеч. Лишь сейчас, оказавшись вне пределов досягаемости
микрофонов, которыми начинены все государственные учреждения, мы обмен
ялись первыми словами.
- Ну, теперь расскажи мне обо всем, - попросил он, переводя взгляд с улицы, у
крытой свежевыпавшим снегом, на меня. - Они не позволяли мне навещать тебя
чаще раза в неделю.
- Ты видел только плоть и кровь. Все это время я был внутри Ребенка, заперт
в его разуме.
- Так я и думал. Но эти, - он жестом указал куда-то назад, и на лице его отрази
лось отвращение, - эти смазливые мальчики в форме - я им не доверяю.
- Они действительно не заботились о моем теле как следует. Желудок усох.
А в остальном я в порядке.
Он фыркнул.
- Ну, рассказывай же!
- Сначала ты. Я отсутствовал месяц и не имею ни малейшего понятия о том, чт
о здесь происходило. Когда я уходил, едва не объявили войну. Китайцы и япон
цы перешли русскую границу, кажется, сбросили ядерную бомбу на город...
Харри помрачнел и стал смотреть на дорогу, не говоря ни слова. На улице б
ыло темно, голубоватый свет фонарей и снегопад рождали странные призрач
ные видения. Машины проезжали очень редко.
- Войну объявили через два дня, - наконец сказал он.
- Мы победили?
- Отчасти.
Я видел улицы, совершенно не пострадавшие, заполненные нашими солдатам
и и полицейскими.
Однако это же выдавало не вполне нормальное положение вещей. На каждом
углу стояли полицейские "ревунки", копы обозревали темные улицы, провожа
я нас быстрыми сумрачными взглядами, хотя и не порывались преследовать.

- Отчасти? - переспросил я. К тому моменту, как мы проехали город, Харри под
вел итоги войны, длившейся почти месяц:
- Китайцы на самом деле уничтожили Завитинск, и там нет больше ничего, кр
оме пыли и обломков. Из достаточно многочисленного населения города спа
слось шесть сотен человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41