Томас по-всякому примерялся - все равно не выходит, как у
самого глупого глупца в интернате. Остается ждать, пока Беда не подступит
поближе, а тогда уж протелевизить Бобби грозное предупреждение - напугать, чтобы
он был начеку и застрелил Беду, если сунется. Такому предупреждению Бобби
поверит: откуда ему знать, что телевизит глупый?
А стрелять Бобби умеет. Все сыщики хорошо стреляют. В большом мире много
опасностей. Попадаются такие нехорошие люди, которые сами могут в тебя
выстрелить. Или наехать на тебя машиной. Или ударить ножом. Или задушить. Или -
бывает и такое - сбросить с крыши высокого дома. Или даже выдать твою смерть за
самоубийство. Но хорошие люди не всегда же носят оружие, вот сыщикам и
приходится их защищать. И стрелять они должны метко.
А потом Бобби заспешил. Сказал, что ему надо в одно место. Не в смысле "в
уборную", а по делам. Они опять обнялись. Бобби и Клинт ушли, а Томас остался
один.
Он подошел к окну. День был хороший, лучше, чем ночь. Солнце выгнало темноту
из мира, а что осталось, пряталось от солнца под деревьями и за домами. И все же
нехорошее тоже было. Беда не ушла из мира вместе с ночью. Она где-то здесь, в
этом дне.
Прошлой ночью, когда Томас подобрался к Беде близко-близко и она его чуть не
схватила, он перепугался и шмыгнул обратно. Он чувствовал, что Беда старается
дознаться, кто он, где он. Вот придет в интернат и съест его, как того зверька.
Томас уж было решил больше к ней не лезть, держаться в сторонке, а теперь понял:
нет, так не пойдет. Надо помочь Джулии и ребеночку. Даже Бобби раньше был
спокойный-преспокойный, а теперь боится за Джулию - значит, Томас тем более
должен за нее переживать. И за ребеночка тоже, раз Джулия и Бобби с ним
нянчатся. Пусть у Томаса с Джулией будут общие заботы.
Томас потянулся к Беде.
Вот она. Еще далеко.
Томас остановился.
Страшно.
Нет, нельзя бояться, нельзя останавливаться. Вперед. Ради Джулии, ради Бобби,
ради маленького. Нужно все время следить за Бедой и вовремя заметить, когда она
двинется сюда.
Глава 45
В этот вторник Джекки Джеке приехал в агентство только в четыре десять,
спустя целый час после возвращения Бобби и Клинта. Еще полчаса он возился с
мебелью и освещением, создавая такую обстановку, чтобы сподручнее заниматься
своим ремеслом. От этих тягомотных приготовлений Джулия чуть на стенку не
полезла. Сперва Джекки объявил, что в кабинете чересчур светло, и задернул
шторы, хотя за окном уже сгущались зимние сумерки, а небо над океаном потихоньку
заволакивали беспросветные тучи. Потом он принялся мудрить с тремя медными
лампами, мощность которых можно было менять по желанию. Перебрав все возможные
варианты, Джекки остановился на таком сочетании: одна лампа работала в режиме 70
ватт, другая - 30 ватт, а третью он вообще выключил. Затем он попросил Фрэнка
пересесть с дивана на стул, но, подумав, выдвинул на середину кресло, стоявшее у
стола Джулии, и посадил Фрэнка в него. Перед креслом поставил полукругом четыре
стула.
Джулия подозревала, что Джекки прекрасно справился бы со своим делом и при
дневном свете, но артист есть артист: даже когда работает не на сцене, душа
просит театральных эффектов.
В наши дни иллюзионисты чураются пышных сценических имен вроде Великий
Блэкуэлл или Гарри Гудини и предпочитают негромкие псевдонимы, похожие на
подлинные имена. Но Джекки крепко держался традиций. Настоящее имя Гудини было
Эрих Вайсе. Настоящее имя Джекки Джекса - Дэвид Карвер. Более экзотические
прозвища не годились, поскольку Карвер исполнял комические трюки. Уже в
молодости он бредил сценой ночных клубов Лас-Вегаса. Он выбрал род занятий,
который в представлении людей одного с ним круга равнозначен дворянскому
достоинству. Его сверстники мечтали стать учителями, врачами, торговцами
недвижимостью, автомеханиками, а юный Дэйви Карвер видел себя только Джекки
Джексом. Теперь его мечта сбылась.
Последнюю неделю Джекки давал представления в Рино. Срок его контракта только
что истек, и ему предстояло работать в Лас-Вегасе - открывать выступления Сэмми
Дэвиса. Но даже сейчас, во время вынужденного перерыва, он предстал перед
Дакотами не в джинсах, не в будничной одежде. Для этого визита он вырядился как
перед выступлением: черный выходной костюм с изумрудным кантом на манжетах и
лацканах, в тон ему - зеленая рубашка, черные лакированные туфли. Это был
невысокий худощавый человек тридцати шести лет, почти обуглившийся от солнечных
лучей.
Волосы он красил в иссиня-черный цвет, а зубы поражали неестественной,
прямо-таки неистовой белизной - чудо, сотворенное стараниями дантистов.
Три года назад агентство "Дакота и Дакота" выполняло в Лас-Вегасе задание
администрации отеля, с которым у Джекки был долгосрочный контракт. Дакотам
пришлось заняться весьма деликатным делом - установить личность шантажиста,
который вымогал у фокусника солидную часть его доходов. Дело оказалось непростым
и запутанным. Когда оно завершилось, Джулия, к своему удивлению, заметила, что
неприязнь, которую она поначалу питала к фокуснику, сменилась почти что
симпатией. Почти что.
Наконец Джекки опустился на стул напротив Фрэнка.
- Джулия, вы с Клинтом садитесь справа от меня, а вы, Бобби, слева.
"Какая разница, где сидеть?" - удивилась Джулия, но спорить не стала.
Чаще всего выступления Джекки проходили так: он приглашал кого-нибудь из зала
на сцену и, загипнотизировав, заставлял откалывать разные коленца на потеху
публике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136