И я задрожал. Но не от ветра и не от холода.
Через полчаса Он остановился на небольшой поляне, присел, смахнул с
лица снежинки и огляделся по сторонам, словно искал что-то, что потерял
здесь в прошлый раз, хотя никогда прежде в этих местах не бывал. Теперь
голова Его поникла, покачиваясь из стороны в сторону, словно маятник,
завязший в патоке. Бескровные губы были крепко сжаты.
-- Что случилось? -- спросил я, подходя к Нему. -- Я еще не устал, если
тебя это беспокоит.
-- Далеко еще до того домика, Джекоб? -- с беспокойством спросил Он. В
его голосе слышалось куда больше эмоций, чем обычно. Я впервые увидел, что
Он тревожится. Обычно он являл собою безукоризненный пример терпеливости,
беспечности и умения ждать.
-- Ну... -- я вытащил из кармана куртки карту и присмотрелся к ее
мерцанию. Через несколько секунд светящиеся линии стали четкими и ясными. --
Мы сейчас находимся вот здесь, -- сказал я, указывая на заштрихованное пятно
-- лесной массив. -- Еще столько же через лес. Потом небольшая горная гряда
-- местами с довольно крутыми склонами. Потом пройти по краю вот этой рощи,
и мы на месте. Это примерно еще часа два с половиной.
-- Это слишком долго.
-- Но это кратчайший путь. Я несколько раз уточнял маршрут, еще когда
мы обедали в Сан-Франциско -- помнишь? И еще раз проверил в кинотеатре,
когда этот чертов фильм стал совсем уже невыносимым. По всем подсчетам
получается, что это самая короткая и самая легкая дорога. Если бы мы взяли
правее и попытались пройти долиной, там было бы больше холмов, а если бы мы
взяли западнее и прошли вдоль скального гребня, пришлось бы дольше идти по
лесу, -- и я показал Ему соответствующие участки карты.
Он не ответил.
Я сел рядом с Ним. Снег пошел сильнее. Впрочем, это мог быть
кратковременный заряд. Он молчал, а я не решался Его расспрашивать. Мы
посидели минут пять, потом разгоряченность, вызванная быстрой ходьбой, ушла,
и холод начал пробирать меня до костей. Сейчас проявилась совершенно
неизвестная мне часть Его личности, и я не понимал, с какой стороны к Нему
подойти и как узнать, в чем дело. По прошествии еще пяти минут я решил пойти
напролом.
-- Что случилось? -- спросил я.
-- Джекоб, я вынужден выбирать одно из двух решений, каждое из которых
по-своему неприятно, -- его голос снова был прежним: глубоким, ровным,
лишенным эмоций. Именно так должна была бы разговаривать машина, а не
голосом соблазнительницы. -- Один из вариантов развития событий приведет к
тому, что ты станешь меньше уверен во мне и начнешь меня побаиваться.
-- Нет, -- сказал я.
-- Так оно и будет. Я знаю. Ты испытаешь легкое отвращение, и это
наложит отпечаток на твое отношение ко мне. А мне не хочется терять твою
дружбу.
-- А второй вариант?
-- Я могу задержать происходящие во мне изменения и вернуться к ним
только после того, как мы доберемся до хижины. Это может означать потерянный
день.
-- Что ты хочешь сказать? -- Вопреки моему желанию в моих словах
проскользнула нотка страха. Должно быть. Он ее уловил, потому что улыбнулся
и похлопал меня по плечу.
-- Мне нужна пища, -- сказал Он. -- Я не могу ждать до тех пор, пока мы
дойдем до места. Преобразование в разгаре, и я нуждаюсь в энергии для
создания большого количества мышечной ткани, иначе я столкнусь с очень
серьезным препятствием.
-- Я не представляю, как ты собираешься раздобыть пищу прямо здесь. И
точно так же я не понимаю, что такого ты можешь сделать, чтобы расстроить
меня и вызвать у меня отвращение.
-- Ну что ж, -- сказал Он. -- Я не стану замедлять процесс. Если тебе
не понравится то, что будет происходить, постарайся помнить, что это
необходимо.
Он снова снял перчатки и опустился на колени, очистил от снега площадку
размером примерно в два квадратных фута и прижал ладони к земле. Мне
показалось, что Его руки растаяли и потекли в глубь почвы. Застывшая земля
пошла трещинами, а потом и брызгами, пока Он зондировал и перемешивал ее.
Через несколько минут Он улыбнулся и оторвал руки от почвы. Его пальцы снова
приобрели нормальную форму -- так, словно они были резиновыми, и их сперва
вытянули, а потом отпустили.
-- Я нашел двоих, -- загадочно сказал Он. -- Этого вполне достаточно.
-- Что-что? -- не понял я.
-- Смотри.
Я пошел следом за ним через заросли кустарника и бурелом. Он легко и
непринужденно раздвинул бревна. Под бревнами обнаружилась какая-то нора. На
этот раз Он удлинил всю руку, а не одни лишь пальцы, и запустил ее в нору.
Внезапно Он вздрогнул и замолотил рукой внутри норы. Потом Он вытащил из
норы кролика. Животное было задушено. Несколько мгновений спустя Он проделал
то же самое со вторым кроликом и положил его рядом с первым.
-- А вот это может показаться тебе отвратительным, -- сказал Он. -- Я
собираюсь съесть их сырыми. Разводить костер слишком рискованно, да и
времени нет.
-- Обо мне можешь не беспокоиться, -- ответил я, хотя сам плохо
понимал, какие чувства испытываю. Конечно же вид крови меня не смущал. Если
бы я боялся крови или вида внутренностей, я не смог бы стать врачом. Но
съесть сырым еще теплого кролика...
Он поднял первого кролика левой рукой, а пальцы правой заострил и
спустил со зверька шкурку, как с банана. Потом он освежевал второго кролика
и принялся есть их, пока те не остыли. Он отправлял в рот кусок за куском, и
кровь текла по подбородку. Наконец от кроликов остались только кости.
Похоже, Он даже не жевал мясо, а прямо так кусками и глотал, лишь бы
побыстрее покончить с неприятной необходимостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49