А также и потому, что в обществе с растущим
насилием, где уважение к закону в некоторых кругах не было очень горячим,
полицейские более других нуждались в заботе и защите.
Несмотря на благожелательную кампанию людей, в чьих добрых намерениях
она не сомневалась, ожидание было мучительным. Хитер чувствовала себя не
менее одинокой, чем если бы была здесь безо всех них.
Купаясь в изобилии резкого флюоресцентного света, желтые стены и
сияющие оранжевые стулья, казалось, становились все ярче с каждой минутой.
Это цветистое украшение скорее изматывало ее, чем ослабляло беспокойство,
и время от времени Хитер закрывала глаза.
К 11:15 она пробыла в больнице уже час, а Джек был в операционной
полтора. Люди из группы поддержки - которых теперь насчитывалось шестеро,
- были единодушны в своем мнении, будто столько времени под ножом - это
хороший знак. Если Джек был бы ранен смертельно, говорили они, то пробыл
бы в операционной совсем недолго, и ведь дурные вести всегда приходят
быстро.
Хитер не была так в этом уверена. Она не позволяла расти надежде,
потому что понимала, что совсем падет духом, если новости все же окажутся
плохими.
Потоки ливня разбивались об окна и стекали по стеклу. Сквозь
искажающие линзы воды город снаружи казался совершенно лишенным прямых
линий и острых краев - сюрреалистическая метаморфоза расплавленных форм.
Приходили незнакомые люди, кое-кто с красными от слез глазами. Все
тихо напряженные, ожидающие вестей о других пациентах, своих друзьях или
родственниках. Некоторые промокли под дождем, и приносили с собой запахи
влажной шерсти и хлопка.
Хитер походила. Выглянула за окно. Выпила горького кофе из автомата.
Затем села с "Ньюсуик" месячной давности, пытаясь прочитать историю о
самой новой актрисе в Голливуде, но каждый раз, когда она доходила до
конца абзаца, то не могла вспомнить ни слова из того, что в нем
описывалось.
В 12:15, когда Джек был под ножом уже два с половиной часа, все из
группы поддержки продолжали делать вид, что отсутствие новостей - тоже
хорошая новость и что шансы Джека растут с каждой минутой, которую
проводит с ним врач. Некоторые, включая Луи, испытывали определенное
неудобство, встречаясь с глазами Хитер, однако и они говорили тихо, как
будто в похоронном зале, а не в больнице. Серость бури за окном перетекла
в их лица и голоса.
Уставившись в "Ньюсуик" и не видя букв, она начала размышлять, что ей
делать, если Джек не вытянет. Такие мысли казались предательскими, и
сначала Хитер подавляла их, как будто сам акт воображения жизни без Джека
как-то мог способствовать его смерти.
Он не мог умереть. Она нуждалась в нем, и Тоби тоже.
От мысли о том, как она сообщит Тоби о смерти Джека, ее затошнило.
Мелкий холодный пот выступил на затылке. Она подумала, что, должно быть,
так ее организм избавляется от скверного кофе.
Наконец дверь в холл открыл человек в зеленой одежде хирурга.
- Миссис Макгарвей?
Когда все повернулись к ней, Хитер отложила журнал на край стола
рядом со своим стулом и встала на ноги.
- Я доктор Прокнов, - сказал он, подходя к ней.
Хирург, который все это время трудился над Джеком. - Лет сорока,
стройный, с вьющимися черными волосами и темными, но чистыми глазами,
которые были - или ей это представилось? - сострадательными и мудрыми.
- Ваш муж сейчас в послеоперационной. Мы переместим его в
реанимационную очень скоро.
Джек был жив.
- Он поправится?
- У него много шансов, - сказал Прокнов.
Группа поддержки отнеслась к этому сообщению с энтузиазмом, но Хитер
была более осторожна и не спешила предаваться оптимизму. Тем не менее, от
облегчения у нее ослабли ноги. Она почувствовала, что сейчас рухнет на
пол.
Как будто читая ее мысли, Прокнов отвел ее к стулу. Он пододвинул
другой стул под прямым углом и сел к ней лицом.
- Две раны особенно серьезные, - сказал он. - Одна в ногу и другая -
в брюшную полость, нижняя правая сторона. Он потерял много крови и был в
глубоком шоке к тому времени, когда до него добрались фельдшеры.
- У него все будет хорошо? - спросила Хитер снова, чувствуя, что у
Прокнова есть новости, которые ему неохота сообщать.
- Как я сказал, у него много шансов. Я действительно так думаю. Но
пока он еще не вышел из комы.
Глубокое сочувствие читалось на лице и в глазах Эмиля Прокнова, и
Хитер не могла вынести того, что стала объектом столь глубокой симпатии,
потому что это означало, что реанимационная хирургия - это последняя
возможность спасти Джека. Она опустила глаза, не в силах встречаться со
взглядом врача.
- Мне пришлось вырезать ему правую почку, - сказал Прокнов, - но с
другой стороны, это совсем замечательно - лишь малое внутреннее
повреждение. Еще меньше проблем с кровеносными сосудами. Задета толстая
кишка. Мы все вычистили, подлатали, установили брюшные временные дренажные
трубки, и держим его на антибиотиках, чтобы предотвратить инфекцию. Здесь
никаких хлопот не будет.
- Человек может жить... может жить с одной почкой, правда?
- Да, конечно. Она никак не изменит его образ жизни.
Что же тогда изменит его образ жизни, какая другая рана, какое
повреждение? - хотела спросить она, но не нашла в себе мужества.
У хирурга были длинные, гибкие пальцы; Его руки выглядели худыми, но
сильными, как у концертирующих пианистов. Она сказала себе, что Джек не
мог получить ни большей заботы, ни чуткого милосердия от чьих-либо других,
не этих, искусных рук, и они сделали для него все, что могли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19